— Закройся, Блейз, — прошипела Паркинсон, не потрудившись посмотреть на него.
— Дафна, а ты заметила нечто особенное? — не унимался однокурсник. Панси не была Драко, и ему не стоило бояться получить от нее какое-нибудь страшное родовое проклятие. Самым ужасным, чем могла наградить его Паркинсон — временная импотенция. Но Забини это совсем не пугало. Вернувшись в Хогвартс он мог наблюдать хитросплетения взаимоотношений студентов, подтачивать на склоки младшие курсы и создавать хаос среди старшекурсников, брошенными намеками, обращёнными как будто не им, а его собеседнику, с кем в тот момент итальянец проходил по коридору или внутреннему двору.
Но Гринграсс не успела ответить, в кабинет вошла Макгонагалл, заставляя учеников одним своим появлением прекратить разговоры.
— Добрый день, класс, — обратилась профессор к первому за всю историю Школы восьмому курсу. — Я рада, вас всех видеть живыми и здоровыми. Я понимаю, что многие из вас знают больше, чем это бывает в вашем возрасте, но курс Трансфигурации за выпускной год, как и ЖАБА, никто не отменял, поэтому прошу серьезно отнестись к материалу и больше времени уделить учебе. Это ваш последний год, и вы лишены права на ошибку. А теперь попрошу класс разделиться на пары, — с конца палочки профессора один за другим вылетели маленькие листки пергамента с именами, приземляясь прямо в руки учеников, лишая их самостоятельного выбора партнера и указывая, на какое место им пройти.
Послышались облегченные вздохи за некоторыми партами. Кто-то же сделал кислое лицо.
— Пожалуйста, поживее, — строго проговорила Макгонагалл, когда ученики не спешили встать со своих мест.
Лаванда скорчила недовольную рожицу и пересела к Панси Паркинсон, что после того, как Дафна покинула ее, пересев к Гойлу, осталась одна. Забини оказался в паре с Невиллом. Рону посчастливилось быть с Парвати. К Гарри подсел Теодор Нотт. Но самой шокирующей парой являлись Малфой и Грейнджер.
Забини присвистнул и получил предупредительный взгляд от профессора.
— Во время Войны мы все столкнулись с тем, что наша собственная внешность иногда могла сослужить нам плохую службу и навлечь на нас опасность. И по этой причине первым уроком будет изменение внешности вашего партнера. Перед тем, как вы приступите к практической части занятия, запишите лекционный материал. Будьте внимательны и ничего не пропустите. Особенно это касается, вас, мистер Забини, — Макгонагалл обратилась к слизеринцу, что уже успел отправить несколько записок Малфою, которые тот сразу же сжигал, даже не взглянув.
— Прошу прощения, профессор, — голосом провинившегося ученика извинился Блейз и уткнулся в свой пергамент.
Как только Макгонагалл приступила к чтению лекции, перья быстро заскрипели по пергаменту, записывая каждое слово. К концу короткой, но после долгого перерыва изнурительной для пальцев лекции, полным материал могли похвастаться только Грейнджер, что кропотливо записывала, чуть высунув кончик языка, небрежно пишущий, но абсолютно все, Малфой и Нотт, что был вторым по успеваемости на Слизерине после него.
— Теперь вы можете приступить к практическому заданию, только попрошу без глупостей. Вы должны изменить внешность партнера настолько, что ни в одной из сторон ему бы не грозила опасность, — в классе послышались тяжелые вздохи и тихие возмущения о трудности задания, но напрасно никто время терять не хотел, и все, посматривая в пергаменты со свежими записями развернулись к соседу.
Слизерин и Гриффиндор ради хорошей оценки на время пришли к молчаливому согласию, стараясь свести разговору между собой к минимуму.
— Зная твое воображение, уже представляю, в кого ты меня превратишь, — усмехнулся Малфой, поворачиваясь к Гермионе.
— С чего ты решил, что я изменю тебя под конкретного человека? — с вызовом спросила гриффиндорка, садясь лицом к нему.
— Твое воображение, — и парень постукал себя по уложенным светлым волосам волшебной палочкой.
— Нет, Малфой, ты не угадаешь, — усмехнулась Грейнджер, пытаясь скопировать его усмешку.
— Удиви меня, Грейнджер, — слизеринец наклонился чуть ближе к девушке, заставляя ее напрячься, и практически прошептал вызов ей на ухо. На мгновение их взгляды пересеклись, но Малфой резко вернулся в прежнее положения.
Двое самых успешных учеников Хогвартса за своим увлекательным разговором, не заметили, как Избранный кинул на них подозрительно-ревнивый взгляд, пока Теодор Нотт сверялся с лекцией.
Кабинет наполнился бормотанием заклинаний и легкими искрами, вырывающимися с конца палочек. Кто-то вскрикивал, когда замечал, что его волосы стали заметно длиннее или короче, угрожающе бормоча, если менялся и их цвет. Раздалось несколько нецензурных выражений, что пресеклись угрозой понижения оценки. Парочке несчастных пришлось вправлять сломанный нос. В какой-то момент послышался смех Паркинсон, привлекший внимание к фиолетовым волосам Браун, теперь напоминавшим цвет лаванды. Эту шутку одобрили все слизеринцы за исключением Малфоя и Нотта, что не отвлекались от своих соседей.
Нотт не долго ломал голову над заданием и просто превратил Гарри в свою копию. Он не являлся Пожирателем, но его отец был в рядах Реддла. Это давало негласную неприкосновенность Теодору на двух вражеских сторонах.
Гарри попытался изобразить из Нотта Северуса, но его практические навыки в магии по-прежнему были обнадёживающими, но не более того. Волосы получились кудрявыми, кожа вместо бледной была мертвецкого оттенка. А нос вместо того, чтобы иметь горбинку петлял словно змея. Всегда суженные глаза нынешнего директора стали едва заметными щелками. И Теодор Нотт в итоге получил внешность совершенного неизвестного человека.
Гермиона успешно превратив нервничающего Малфоя в Наземникуса Флетчера, стала чувствовать себя неловко под его пристальным взглядом, что из-за ее расплывчатых воспоминаний о том прохвосте остался чисто малфоевским. Удивительно, как слизеринец никак не выдал своей нервозности кроме того, что вертел палочку в своих длинных изящных пальцах.
Гриффиндорка почувствовала, как ее волосы стянулись на затылке в низкий пучок, уже не щекоча своими легкими завитушками лоб и виски. Гермиона посмотрела на своего соседа, в серых глазах которого отразились замешательство и неловкость, но Малфой быстро пришел в себя, кладя палочку в карман брюк.
— Готово, Грейнджер. Поверь ни одна сторона не решилась бы причинить тебе боль, — привычная усмешка была насильно выдавлена, а в голосе слышалось сожаление.
— Что же, я не могу сказать такого о тебе. Но твоя жизнь оставалась бы в безопасности, — кивнула Гермиона немного подавленно от того, что ей в голову не пришла мысль подобная Малфою. Только теперь ее терзало любопытство: кем она стала?
Не все ученики оказались счастливчиками как за первыми двумя партами второго ряда. У кого-то была изменена ровно половина лица. Двое слизеринцев остались лысыми. Симус подпалил Крэббу и брови, и ресницы. Сделал ли он это случайно, осталось загадкой. Паркинсон стараниями Лаванды стала старушкой с седыми короткими завитушками вместо ее привычных иссиня-черных прямых волос. Дафна, скорее всего сама изменила себе внешность, боясь доверится Гойлу. А вот он оказался Орландо Блумом, что неожиданно удивило полукровок и магглорожденных, знающих известных лиц кинематографа. Что же, чистокровные девушки не стремились придерживаться традиций, видимо, почитывая маггловские глянцевые журналы, что попадали к ним в руке от учениц Хаффлпаффа, которые чаще остальных факультетов проводили свободное время за чтением глянца. Спасла бы известного актера его внешность от пожирателей, сказать трудно. Но он бы мог задействовать в опасный для своей жизни момент актерские способности и вспомнить что-нибудь из «Властелина Колец». Тогда бы его посчитали иностранным волшебником и отпустили восвояси, что в Ордене, что у Пожирателей.