— Даже так? — сказала она. — Это деталь исследования, которую я с радостью предложу кому-нибудь, когда мы вернемся на станцию.
Лостинг не понял значения всех ее слов.
— Конечно, они достаточно опасны, чтобы с ними сражаться. Нужно много поработать, чтобы хорошо их изучить. Если один из них проникнет в рану…
Охотнику не нужно было продолжать мысль.
— Неудивительно, что акади остановились, — заметила Логан. — Всех нас можно было бы сожрать за пару минут. — Она нервно посмотрела вниз.
— А что происходит с миллионами тех таких вот крупиц, которые не находят того, что можно съесть? Мы можем найти их сегодня вечером у себя в постели?
Лостинг покачал головой.
— Они все погибнут до захода солнца. Вы не должны их бояться, нет, — он задумчиво добавил, — их должны бояться акади. У нас нет больше таких змей. Они водятся далеко отсюда и встречаются очень редко. Хотя я и хотел бы иметь тысячу таких, я не могу сказать, что сожалею по этому поводу.
Логан наступила на это дергающееся чудовище. Оно лопнуло, и фиолетовая краска брызнула на ветки.
Они вслед за охотником побрели назад в поселок.
— А все-таки, что произошло сегодня? — спросила Логан. — Это абсолютно безнадежно?
— Пока не погибнет последний, всегда есть надежда, — напомнил им Лостинг. Но это не обнадежило великанов.
— У нас есть снаффлеры, — сказал Лостинг и многозначительно приподнял зеленое деревянное ружье, — и копья, и топоры, и фуркоты.
Еще есть стручки с пыльцой Дома. Когда все закончится? — Он пожал плечами. — У меня есть руки и зубы.
Лостинг ушел. Логан смотрела ему вслед, когда Кохома сказал:
— Это здорово… Достойно похвалы. Я думаю, нам лучше использовать шанс — как бы ни был он плох — и уйти отсюда. Я не думаю, что чем-то обязан этому благородному Дереву. — Он оглянулся и посмотрел на него.
— В конце концов, мы умрем по дороге домой, а не в битве с этими вонючками!
Изнурительная усталость брала свое. Сон не был проблемой даже для самого неустанного обитателя Дома.
С небесного свода еще опускались последние капли, когда усталые люди были готовы отразить еще одно нападение акади. Снова охотники заняли свои позиции на высоких ветвях со снаффлерами наизготовку, сожалея, что не каждый драгоценный снаряд достигнет акади. Когда ядовитые шипы закончатся, они бросят снаффлеры в сторону и пойдут с топорами и пиками на защиту своих семей. Снова замерли копьеносцы, заняв позиции по бокам тропы, по которой скоро будет надвигаться армия акади, заняли позиции, зная, что те, кто должен будет их поддержать, пока еще спали мертвым сном в поселке.
Кохома и Логан заняли места, устроившись на изгибе одной из основных веток Дома. Оттуда был прекрасный обзор предстоящей битвы, и они уже не испытывали особого желания броситься в бой. Если бы пессимистическое предположение Лостинга подтвердилось, они бы вернулись в поселок, собрали все необходимое и обошли бы стороной колонны акади. Потом они бы держались по компасу юго-запада, по направлению к станции. Возможно, они бы и добрались до нее, возможно, что и нет. Но тем не менее они бы использовали свой шанс.
Логан показалось, что откуда-то далеко из леса доносится шум.
Наступали акади, всколыхнув покой ночи, готовые опять уничтожать, убивать и разорять. Великаны приготовились. Охотники, вооруженные снаффлерами, тоже. То же сделали копьеносцы и все остальные. У людей не было разведчиков, которые проследили бы за продвижением акади. Они были не нужны. Было известно, с какой стороны идут акади. Каждый мужчина, женщина и ребенок держали оружие и вглядывались в зеленую бездну леса.
Логан, зажав в побелевшей руке древко копья, прошептала своему помощнику:
— Запомни, если племя не выдержит штурма, мы быстро уходим.
— Ты думаешь, что лозовые преграды будут открыты для нас? — спросил Кохома.
— Там же будут проходить последние из бойцов. Не забывай, лоза — это последняя линия защиты. Мы всегда сможем найти ребенка на линии и пройти с его помощью. Кроме того, — холодно добавила Логан, — мы несколько дней ели фрукты с этого дерева. Наверное, наш химический состав уже достаточно изменился, и дерево может пропустить и нас тоже.
Шум нарастал, но одновременно казался громче и дальше. От всего этого веяло неприятным холодом. Логан было интересно, испытывали ли акади какой-нибудь страх? Где они научились таким ужасным воинским крикам и воззваниям? Что за мозги были у этих оранжевых страшилищ?
Неужели все их мысли были поглощены безумным злом или все-таки в них было еще что-то кроме желания убивать, есть и спать? У Логан не было ответов на эти вопросы.
Долгожданный момент приближался. Доносящийся звук кастаньет не стихал, но он не был таким уж громким, чтобы заглушить другие звуки леса. Занявшие свои позиции перед тоннелем копьеносцы должны были дать сигнал о начале сражения. Охотники на ветвях то и дело нервно перемещались на новые позиции. Солнце на зеленом небе поднялось выше.
До самого захода оно было обречено освещать весь этот ужас.
В дальнем конце тоннеля было заметно небольшое шевеление, и оттуда послышались крики. Крики были слышны и снизу, с линии защиты. Такое напряженное нервное ожидание, которое ослабляло решительность охотников и копьеносцев, было гораздо хуже, нежели само сражение. Тем не менее листья, окаймляющие выход из тоннеля, были неподвижны, не шевелились и ветки под весом разместившихся на них защитников.
Несколько листочков слегка пошевелились, когда показался чей-то силуэт. Но это были не акади. Из тоннеля доносились крики людей, поднимаясь над раздражающим далеким грохотом. Рядом с первой фигурой появилась вторая, вымокшая под дождем и с полузакрытыми глазами.
Охотники сняли с плеч свои снаффлеры и присмотрелись. Их глаза широко раскрылись от удивления, когда из тоннеля вышли Борн и Руума-Хум. Борн предупреждающе крикнул. Но каждый и так был полностью парализован и не мог стрелять. Если бы сейчас акади вышли из тоннеля, никто не смог бы поднять против них оружия.
К пришедшим бросились с шумом сразу все. Борна окружили мужчины и женщины, одновременно ругаясь и расспрашивая его. Руума-Хум остался без внимания. Пока люди, в том числе и два взволнованных и пораженных великана, подбежали к Борну, фуркот подошел к своему собрату и начал что-то объяснять своим сдержанным и ворчливым тоном.
— Что случилось?.. Мы думали, вы сбежали… Куда вы ушли?.. Где акади?.. Как?.. — спрашивали люди Борна.
— Пожалуйста, дайте мне попить.
Борну передали флягу с водой. Не отвечая на обрушившийся шквал вопросов, он приложился губами к деревянному цилиндру и пил долго, большими глотками. Оторвавшись от цилиндра, он вылил остатки на себя.
Наконец над этой шумихой раздался строгий командный голос. Это был Ридер.
— Охотники, по местам. Люди Дома, займите свои позиции. Акади…
Борн устало покачал головой.
— Я думаю, что акади больше нас не побеспокоят. — Волна удивления прокатилась по толпе, и он мягко улыбнулся. — Это была моя идея. На нее меня натолкнул Руума-Хум. — Борн показал на фуркота. — Охотясь, он скитался по далекому северу. Не знаю, зачем, да и он не знает, но он обмолвился как-то о том, что нашел, и это натолкнуло меня на мысль. Я подумал, что это может сработать.
— Что может сработать? — спросили одновременно сразу несколько человек. — Почему ты не сказал?
— Почему, Борн, ты никому не сказал, что уходишь? — послышался голос Брайтли Гоу. Она пробралась в круг.
— А это имело бы какое-то значение? Были бы громкие осуждения, дебаты, требования, чтобы я взялся за оружие. Я предпочел, чтобы вы сочли меня трусом и сумасшедшим и смеялись надо мной. Если бы мой план не сработал, больше бы не помогло ничего, не правда ли?
Среди собравшихся прокатилась волна недоумения. Борна уважали в поселке как самого умного охотника и в то же время считали его самым безумным выдумщиком. Сейчас, казалось, он совершил чудо — настолько это было невероятным.
— Это было недалеко отсюда, внизу, в середине Пятого уровня, — начал Борн.