Двое суток спустя, Финале Статива.
Корабли ударного флота Империи всех асиров всплыли из гиперкосмоса почти одновременно, с разбросом в четырнадцать секунд. Вроде бы немного для соединения из четырёх сотен крейсеров и фрегатов, но рассогласованный выход заставил Константина изрядно поволноваться. В ситуации, когда противник может заблокировать открытие гипертуннелей, даже несколько секунд — слишком много. А тут — четверть минуты!
Если бы нисшедшие ждали нападения, флот понёс бы колоссальные потери, лишившись не менее трети кораблей. Всех тех, кто опоздал. Слава Высокому Небу, всё обошлось. Враг их не ждал.
Однако ещё через четверть минуты стало ясно, что всё не так просто: удар флота пришёлся в пустоту. Ни на планете, ни в системе противника не было. Нисшедшие оставили Финале Статива без боя и ушли в неизвестность, аккуратно затерев все гиперследы, по которым теоретически можно было бы определить их пункт назначения. Более того, они тщательно уничтожили все орбитальные структуры и строения на планете, оставив в целости лишь центральную башню комплекса зданий, нагло торчавшую вверх в насмешку над Моросом и асирами. Несмотря на очевидное отсутствие врага, Константин повелел произвести высадку на планету и тщательно осмотреть развалины, башню и изучить местность.
Результат десантирования удручал: на Финале Статива не осталось ничего живого крупнее микроорганизмов, хотя совсем недавно на планете шумели леса, привольно стелились степи, в которых обитали многочисленные животные, а океаны были наполнены жизнью. Сейчас об этом напоминали лишь голые стволы деревьев, трава, при касании распадающаяся в пыль и трухлявые кости, в обилии усеявшие океанское побережье. Некоторое их количество валялось даже в практически пустом операционном зале центральной башни.
— Какая-то разновидность чумы приоров? — Константин ткнул носком ботинка костяк некрупного животного и задумчиво наблюдал, как он рассыпается в прах.
— Очень похоже… — Морос отозвался после заметной паузы, но в его голосе слышалось сомнение.
На Финале Статива "десантировалась" только его голограмма. Сам Морос оставался на "Франанге" и продолжал обработку пленниц, надеясь перетащить их на сторону асиров. Пусть Ганос Лал весьма упряма и, честно говоря, глуповата, зато две других гостьи — отличный материал для вербовки. Морос и в "прошлой" жизни, и в Вознесении поддерживал с ними исключительно тёплые отношения, чем, видимо, дополнительно озлоблял ревнивую Ганос. Когда-то давным-давно он предпочёл ей другую женщину — тихую, добрую, скромную — которая и стала в итоге матерью Айяны. Отвергнутая Лал превратилась во врага.
Когда супруга Мороса погибла, Ганос снова предприняла попытку сблизиться, но Морос уже возглавил Совет Лантеи и с головой ушёл в организационные дела. Такого пренебрежения амбициозная красавица простить не смогла и стала самым ярым критиком Мороса, попортив тому много крови и съев как минимум тонну его нервов.
— …но та чума безопасна для растений и животных. Это что-то другое, возможно — новая модификация нанитов.
Для асиров не стало откровением, что носители чумы приоров — наномашины, множащиеся в заражённом организме подобно репликаторам. Эту болезнь, как показало изучение тела Айяны, лечить бессмысленно, вместо этого надо передать зловредным нанитам сигнал самоуничтожения, а затем просто нужно помочь организму восстановить подорванное здоровье.
— А это что? — искреннее удивление Константина привлекло внимание Мороса, и голограмма переместилась поближе, чтобы рассмотреть находку. — Мне кажется, или эта штука действительно похожа на санграаль?
— Нет!! — голограмма резко побледнела. Насколько велик испуг Мороса, если он, пусть на миг, но утратил ментальный контроль, едва не развоплотив своего "представителя"! — Это не санграаль… ты видишь систему сверхдальней связи с галактикой, в которой правит Орай, ученик. Но ведь не мог Амелиус быть безответственным настолько, чтобы передать информацию о нас фанатикам?!!
Последние слова Морос почти прокричал.
ЭПИЛОГ
Когда война на пороге, глупец тот, кто закроет глаза
1914, декабрь — 1915, январь, Система Солис, Терра.
В начале декабря Парагвай вошёл в состав Офира в качестве самостоятельной имперской провинции. Теперь в составе Государства Офир (острова Южной Атлантики включая Офир и Гоф, а также Антарктида) их стало восемь: Патагония, Аргентина (территория бывших Аргентины и Чили), Венесуэла (сама Венесуэла, Малые Антильские острова и бывшие европейские колонии на северо-западе Южной Америки), Колумбия (собственно Колумбия, Перу и Панама), Океания (острова в Тихом океане от Гавайев до Пасхи на юге до Филиппин на западе), Южная Африка (от самого юга до Анголы и Мозамбика включительно), Пиренеи (Испания, Португалия, а также некоторые острова Атлантики и Средиземноморья) и Индейская Территория в центральной части Северной Америки. Япония и Корея пока получили статус присоединённых земель. Аляска, как Алеутские, Курильские острова, Чукотка, Камчатка и Сахалин формально Офиру не принадлежали, однако находились под его полным управлением. На присоединённых землях и контролируемых территориях действовали исключительно законы Офира, хотя население этих мест обладало далеко не всем правами граждан Империи. Тем не менее, люди из России и Китая стремились любой ценой туда попасть: где правили офирцы, никто не умирал от голода и болезней. Насильников, бандитов, мошенников, воров быстро находили, арестовывали, судили и отправляли на перевоспитание, откуда пока никто не возвращался. Коррупция была невозможна, поскольку распределением всех благ управляли искины.