— Значит, решили?!
— Да! — в один голос подтвердили ребята.
Владимир снова пристально посмотрел на них, они не отвели глаза, и потеплевшим голосом сказал:
— Молодцы! Кто, если не мы, поможет нашим братьям в Абхазии!
— Конечно! Мы свой выбор сделали еще в Лондоне! — горячо поддержал его Эндер.
— Когда готовы ехать? — деловито заговорил Владимир.
— Чем быстрее, тем лучше! — решительно заявил Гум.
— Сегодня, в крайнем случае завтра, а то дома догадаются. Я уже сказал матери, что поеду в Анталью, — присоединился к нему Ибрагим.
— Говорите — быстрее?.. — Владимир задумался, а потом спросил: — Ибо, помнишь Эндера Козбу?
— Эндера?.. Козбу? — напряг тот память.
— Прошлым летом я тебя с ним познакомил. Его дядька с твоей матерью работает в университете.
— А-а. Помню, но смутно.
— Ладно, ничего страшного. Пиши телефон!
Ибрагим достал из кармана ручку, записал номер в блокнот и по первым цифрам догадался, что он не стамбульский. На его немой вопрос Владимир пояснил:
— Эндер сейчас в Трабзоне. Отправляет в Абхазию группу добровольцев. Если поторопитесь, то можете еще успеть.
— Что — вот так просто позвоним, и он все сделает? — усомнился Гум.
— Да! Скажете, что от меня, остальное дело техники. Вы едете Абхазию, а это слово, поверьте мне, надежнее любого пароля! В общем, ребята, не волнуйтесь, все будет нормально!
— Вы не сомневайтесь, мы не подведем! — заверили они.
Владимир ответил им грустной улыбкой и на прощание предупредил:
— Только зря под пули не лезьте и живыми возвращайтесь!
— Все будет нормально! За нас не беспокойтесь! — дружно ответили они и направились на выход.
В первом подвернувшемся по пути баре остановились и еще не меньше часа обсуждали детали предстоящей поездки. Только когда отпали последние вопросы, а от выпитого кофе начало сохнуть во рту, договорились встретиться утром в аэропорту и разъехались. Ибрагим не спешил возвращаться домой и еще долго бродил по улицам, боясь признаться себе в том, что, возможно, больше никогда не увидит их.
Поздним вечером со свинцовой тяжестью в ногах и пустотой в душе он вернулся домой. В столовой уже заждались мать с сестрой, отец так и не возвратился из Измита. Но и без него ужин превратился в настоящее испытание нервов. Ибрагиму казалась, что придуманная им с Гумом и Эндером легенда о досрочной сдаче зачетов и поездке в Анталью вот-вот лопнет и тогда маме станет все ясно. Избегая ее испытующего взгляда, он выкручивался, как мог, и при первой возможности улизнул к себе в комнату. Закрыв дверь на щеколду, достал из шкафа спортивную сумку и принялся паковать вещи. Последней легла в нагрудный карман куртки бережно завернутая фотография Владислава Ардзинбы. Осталось самое трудное — написать то, что он не решился сказать на словах. Рука долго теребила ручку. Строчки никак не хотели ложиться на лист, наконец тяжелые, будто камни, слова свалились с пера.
«Милые, — зачеркнул он и продолжил: — Мои самые дорогие: мама, папа и сестренка, простите, что так вышло. Сказать это у меня не хватило сил. Я с ребятами еду в Абхазию. Папа, ты сам говорил, что настанет день, когда мы вернемся домой. Он пришел. Сегодня, когда нашей Абхазии тяжело, если я буду отсиживаться, то никогда не прощу себе. Я должен быть там. Все будет нормально. Скоро вернусь.
Ваш Ибо».
Положив записку под настольную лампу, он выключил свет и лег спать. Долго ворочался с боку на бок и лишь перед рассветом забылся в тревожном сне. Разбудил его яростно трезвонивший на прикроватной тумбочке будильник. Мама к этому времени была уже на ногах и приготовила завтрак. Сполоснувшись под холодным душем, он быстро оделся, отказался от вареников с мацони и медом, на ходу проглотил бутерброд и, пряча от матери навернувшиеся на глаза слезы, крепко обнял ее и, боясь оглянуться, сбежал по ступенькам во двор.
От утренней прохлады перехватило дыхание, сердце снова бешено заколотилось, а предательский голос принялся нашептывать: «Зачем тебе это? Там и без тебя хватает. А если убьют?.. А Гум?.. Эндер?» «Как ты будешь смотреть им в глаза?» — возражал другой. «Как?!» — И, отбросив сомнения, Ибрагим энергично махнул рукой проезжавшему таксисту.
По дороге в аэропорт он ничего не замечал и не слышал. В голове билась и пульсировала одна мысль: «Все решено! Все будет нормально!»
— Парень, проснись! Приехали! — напомнил о себе таксист.
Ибрагим встрепенулся и, расплатившись, на непослушных ногах вышел на площадь. Разлившаяся по ней людская река подхватила и внесла его в зал ожидания. У билетных касс мелькнуло осунувшееся за ночь лицо Гума, и на душе отлегло. Тот ответил вымученной улыбкой, бедняге тоже непросто далось решение. Эндер опаздывал, молчал и его домашний телефон. Время шло, а он никак не напоминал о себе, и они, не сговариваясь, решительно подали деньги и паспорта в кассу.