С возвращением мрачного товарища обсуждение сложной внутриполитической обстановки пришлось на время отложить. Горько сокрушаясь, друзья по-прежнему наблюдали увядание Стасиса и ничего не могли с этим поделать. Более того — незаметно для себя чахли вместе с ним.
Всего через полчаса уже все трое задумчиво грустили и наперебой скулили на неимоверные трудности проклятой жизни, где всегда все совсем не так, как надо для нормального счастья.
— Тъфу ты! Во заразный! — выругался Олег в коридорчике, где он и Игорь дожидались своей очереди и туалет.
— Пора линять отсюда! — убежденно пропыхтел Игорек, утирая покрытый испариной лоб. — Еще минут десять — и окружающие начнут бросать нам монетки.
Однако Стасис уходить не желал. Он возмутился принятию столь важного решения в обход его, после чего твердо заявил, что никуда не пойдет. И в подтверждение своих самых решительных намерений стал в коротенькую очередь перед стойкой бара: «Я возьму себе чего-нибудь успокоительного, а вы, мерзавцы, можете валить к чертям собачьим!»
Друзьям оставалось лишь прибегнуть к силовому воздействию. Завязалась шаткая возня, в ходе которой Стасис, выворачиваясь из вялых рук своих мучителей, закачался из стороны в сторону. При этом он постоянно норовил опрокинуть какой-нибудь из столиков, наводя ужас на ошарашенных посетителей.
— Прошу… й-ик!.. прощения, леди и джентельмены! — воровато озираясь и потея от нарастающих усилий, хрипло пробурчал Олег. — Сохраняйте полное спокойствие! Сейчас мы выведем нашего подвыпившего товарища…
— Предатель! — зашипел Стасис, схватил чью-то рюмку и выплеснул ее содержимое в сторону Олега; тот увернулся, и липкая жидкость пала на висящую на спинке стула куртку ничего не подозревающего посетителя; Стасис вознамерился было запустить следом и рюмку, но в последний момент передумал, вернул ее на столик и взвыл:
— Не дают человеку жить по воле его измученного сердца! А ежели я повеситься возжелаю — из петли меня, разнесчастного, потащите? Палачи! это он уже крикнул, вынуждая сбитого с толку бармена кинуться к телефону.
Секунду спустя Игорек цепко ухватился за куртку разнесчастного друга и потянул на себя. Стасис ошалело дернулся, не удержался на нетвердых ногах и рухнул на колени, уткнувшись носом прямиком в округлые коленки взвизгнувшей барышни.
— Не хочу, — упрямо пробубнил возмутитель всеобщего спокойствия, шлепая губами по ткани ажурных чулок. — Здесь такие девочки!
Он поднял расплывшуюся физиономию на хозяйку так понравившегося ему белья и на миг окосел.
— Вам плохо? — вопросил подрагивающий юношеский голос с другой стороны столика.
— Хуже, чем тебе, — вряд ли, — выдохнул Стасис и кисло глянул на сердобольного паренька; при виде его красивого, почти девичьего лица туманные очи полыхнули вполне правдоподобным алчным пламенем; чуть ли не разрывая на груди рубашку, пьяный хулиган плюхнулся животом на столик и выкрикнул прямо в нос теряющему сознание бедняге:
— А какие тут мальчики!
Терпение Игорька лопнуло. Он схватил Стасиса за шею, потянул на себя и от всей негодующей души врезал другу кулаком в затылок:
— Успокойся, орел ты комнатный!..
— А я думал, степной, — тоскливо признался Стасис, очнувшись минут через пять.
Кряхтя и ругаясь, верные друзья тащили его по малолюдному в этот поздний час Старому городу. Тяжеловато было — троицу носило из стороны в сторону.
— Тебе, чем к людям цепляться, надо было в «толчок» сходить.
— А что? — Стасис испуганно повел носом: не имея некоторое время прочной связи с мозгом, тело могло натворить немало неприятностей.
— Тебя, дурака, все ж легче тащить было б! — пояснил Олег.
— А-а! — облегченно выдохнул дурак. — Литр-другой я бы и впрямь скинул…
В голову ему пришла вдруг замечательная мысль помочь друзьям собственными ножками. Но вышло почему-то совсем не замечательно; только эти самые ножки попытались не волочиться, а ступать по мостовой — движение группы вперед почти прекратилось, выписываемые же по узенькой улочке петли стали столь крутыми, что то Олег, то Игорь начали задевать плечами стены домов.
— Да он же за булыжники цепляется! — возопил охрипший от перенапряжения Олег.
Стасис испуганно поджал провинившиеся ходули и чуть не завалил этим обессилевших друзей.
— Я больше не могу! — простонал Олег.
— А с виду — что пушинка, — буркнул Игорек.
— Что в переводе с махлайского означает: «слонодав»!
Головушка Стасиса, проникшегося масштабом приносимых им проблем, горестно сникла.
— Бросьте меня, мужики. Все равно не донесете — сами хоть дойдите…
— А ты обратно в «Карику» почешешь? — сообразил самый трезвый из них Игорек. — Лучше мы сдохнем.
— Не хотелось бы, — честно признался Олег, но покорно поволок с другом тяжкий свой крест.
Стасис между тем очень быстро освоился с необычным положением. Более того — на пего наплыл вдруг порыв романтизма, столь свойственного людям, не обремененным тягловыми работами. Во все трезвеющие очи он воззрился на прекрасный Старый город и представил, что парит над его сказочными улочками.
Несколько раздражали сильный перекос тела, волочение ног по булыжникам и крайне невысокая скорость «парения». Но в целом было увлекательно.
— Передохнуть бы, — еле слышно просипел Олег.
— Ладно, — Игорек и сам уже выбился из сил. — Дотянем этот мешок до Поцелуйки — посидим чуток. Может, он и сам дальше поползет.
«Размечтался! — злорадно подумал „мешок“. — Не фиг было тащить меня из подвальчика!»
Поцелуйка, между прочим, оказалась подозрительно пустынной. В иной ситуации друзья, возможно, и приняли бы сию информацию к некоторому размышлению… Сейчас же Игорька более всего интересовала возможность присесть и отдохнуть, а Олег был осчастливлен тем, что при подъеме по лестнице Стасис вновь попытался помочь друзьям своими ножками, не зацепив на сей раз ни единой ступеньки!
Однако на самом верху, у беседки, вдруг выяснилось, что горка не совсем уж и пустынна; друзей встретила троица весьма недружелюбно настроенных парней.
— Че надо?
Олег виновато потупил взор и честно признался:
— Живем мы здесь, братцы.
— «Сниматься» пришли! — огрызнулся Игорек. — Твое какое дело?
Для подробного ответа вопрошавший сжал было тяжелые кулаки; но тут Стасис поднял озаренное ангельской улыбкой лицо, в которое с жаром впились три пары глаз.
— Опять тот козел! — пискнул Кого-ток, подавшись чуть назад. — Говорил я: будет он ее искать.
Казбек и Чабан тоже узнали Стасиса.
— Эй, Фан! — крикнул первый кому-то через плечо. — Есть для тебя работка.
Стасис мгновенно протрезвел и вспомнил, какие впечатления доставила ему последняя встреча со стоящими перед ним неприятными личностями. Не имело смысла в этот раз ожидать чего-либо лучшего. Поэтому секунду спустя после возгласа Казбека, опираясь на плечи друзей, он вскинул распрямляющуюся в пути ногу и врезал не столь старому знакомому носком кроссовки в подбородок.
Не успели товарищи Казбека и дернуться (в разные, между прочим, стороны), как освободившиеся от тяжкой ноши Олег и Игорь короткой серией кулачных ударов вывели из боевого состояния и их.
Вошедший в раж Олег помахал еще — уже и воздух — и торжественно вопросил:
— Кто на новенького?
— Я, — последовал спокойный ответ.
Из-за кустов вышел худощавый, белобрысый парень.
— Это кто еще такой? — Олег взглянул на Стасиса.
В ответ тот пожал плечами:
— Наверное, такой же засранец, как и эти.
«Новенький» не спеша приблизился к ним, глянул на поверженных «стареньких». Раздавленные губы Коготка вызвали у него уважительный кивок, но вся картина в целом — блеск злобы и прищуренных глазах.
— Нехорошо, — констатировал он и стал в боевую стойку каратэки.