Мы почти не разговаривали, чему я была рада, так как едва понимала слова, которые он говорил. Сон казался самым разумным решением.
Спустя какое-то время меня разбудили грубые руки. Кэррик одарил меня веселой улыбкой и сказал:
— Мы на месте, мисс. Не пропустите лодку.
За окном слабый свет пробивается сквозь вздувшуюся гряду грязно-серых, тяжелых на вид облаков — грозовых туч, как называла бы их мама. Верный признак грозы. Слева тянется изношенная веками береговая линия, трава пробивается между трещинами и расщелинами огромных каменных глыб. Даже в бледном, несмелом рассвете холмы, уходящие вдаль, выглядят невероятно зелеными и пышными, намного ярче, гуще и живее, чем все, что я когда-либо видела на пляже. Красиво. Это действительно прекрасно.
Кэррик припарковал такси на стоянке, похожей на причал. Бетон под ногами весь в трещинах и расщелинах. Маленькие двухместные лодки лежат на килях в импровизированном сухом доке неподалеку, ржавея, прорастая побегами райграса из своих корпусов и обветшалых палуб.
Я прожила на пляже всю свою жизнь, но никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Воздух здесь наполнен солью и влагой.
— Рейс в шесть сорок. Я отнесу твои вещи в лодку, мисс. Как думаешь, с тобой все будет в порядке? Мне лучше вернуться в город, понимаешь?
Благодаря свежему, порывистому ветерку, который дует над водой, я полностью проснулась, но мой мозг так сильно тормозит, что кажется, будто он вовсе отказывается работать, когда пытаюсь понять слова, исходящие изо рта Кэррика. Киваю, перекидывая ремень сумочки через голову.
— Конечно. Спасибо.
Лодочное сообщение с островом Козуэй скорее рыболовецкий траулер, чем паром. Мокрые пластиковые сиденья. Гладкая палуба, с металлическими пластинчатыми панелями, присверленными к полу. Ржавые поручни, выкрашенные так много раз, что в стальных полосах, поцарапанных здесь и там, видна радуга цветов — дерзкие насечки в декоре корабля, которые заставили меня улыбнуться.
Старый капитан корабля довольно угрюмый, беззубый и недружелюбный. Он не произнес ни слова, когда я садилась в лодку, и все еще молчал, пока мы сидели, раскачиваясь взад и вперед на волнах, пока он, очевидно, ждал новых пассажиров, которые так и не пришли. Было уже около семи часов, когда капитан покинул свой пост и, включив двигатели, вышел из крошечной гавани. Порт-Криф исчез позади нас, сменившись полосой серо-стальной воды, покрытой белыми пиками.
Поездка была короткой и неспокойной. Боже, мне было так плохо. Выворачивало наизнанку, до такой степени, что я подумывала о том, чтобы перегнуться через борт лодки и блевать. Впрочем, это была бы не очень хорошая идея. Жилистый парень, сидевший за рулем на носу лодки, то и дело бросал в мою сторону беглые взгляды, как будто ожидал от меня подвоха и был готов выкинуть меня за борт, если понадобится.
На горизонте показался Козуэй — темное пятно. Остров не кажется очаровательной полоской земли, которая грациозно поднимается из океана, как изогнутый горб кита; это угловатый сгусток мышц, сухожилий и костей сжатого кулака, пробивающего себе путь к небу с вызовом, который, казалось, противоречит ленивому, спокойному образу жизни людей, которые обычно живут на его поверхности (так утверждает Google). Небо по-прежнему хмурое и обещает дождь, но, несмотря на это, я не могу не заметить в этом месте дикую красоту.
На берегу из камней и песка, меня ждет пожилой мужчина по имени Хилари. Одетый в строгий костюм с темно-фиолетовым галстуком, он выглядит довольно неуместно в этом странном, диком, мистическом месте, но опять же уверена, что тоже выгляжу здесь неуместно.
— Вижу, вы благополучно добрались, мисс Лэнг. — Он подхватил мой огромный чемодан, набитый до отказа одеждой и книгами, и легко понес его к забрызганному грязью «Лендроверу», припаркованному в двадцати футах от меня.
— Похоже на то, — соглашаюсь я. Правда, не уверена, что говорю это всерьез. Часть меня чувствует себя потерянной, как будто вырезала кусок своего сердца и забыла взять его с собой на рейс из Калифорнии.
— Ронан и дети уже в доме. Если хочешь, мы можем проехаться по острову, и я покажу, где что находиться, прежде чем мы отправимся туда. Ожидается, что ты приступишь к работе не раньше завтрашнего дня, так что сегодня твой день. Можешь поспать, если устала после перелета, или отправиться на прогулку, исследовать окрестности. Все в твоих руках. — Похоже, мысль об исследовании острова заставила его скучать.
Выбираю короткую экскурсию, перед тем как поехать домой. Сон не был моим приоритетом после того, как дремала всю дорогу из аэропорта на заднем сиденье такси Кэррика, но долгое время в дороге меня вымотали. Полежать на кровати, читая и расслабляясь в тишине, сейчас звучит идеально.
Хилари показал мне, где находится местный продуктовый магазин, почта, банк. Отвез меня из того, что он называл церковным кварталом, на другой конец острова — в общей сложности двадцать минут на машине — в город под названием Ричмонд, чтобы показать мне там красивое, широкое озеро. После этого объявил, что пора возвращаться в большой дом.
— Большой дом?
— Так его все называют, дом Флетчера. Он принадлежал семье на протяжении многих поколений. Старые ирландские деньги. В викторианские времена здесь работало много людей с острова. Повара, обслуживающий персонал и другие работники. Там уже давно никто не жил. Думаю, жители все еще в шоке, когда видят босса, разъезжающего на своем мотоцикле.
Хм. Значит, Ронан — наследник старых денег. Это многое объясняло. От него буквально исходило чувство собственного достоинства, которое выходило за рамки его должности директора «Флетчер Корпорэйшн». Он не был высокомерным Нью-Йоркским воротилой, как подозревала мама. Он был богатым ирландским землевладельцем в третьем поколении. И где, черт возьми, он вообще раздобыл здесь мотоцикл?
Я нервничаю из-за встречи с ним. Нервничаю странным девчачьим образом, что было абсолютно безумно. Он вел себя отвратительно со мной во время моего собеседования. Умудрился обнажить меня и каким-то образом заставить чувствовать себя никчемной за пятнадцать минут, и все же его внешность и уверенность выбили меня из колеи. Я не должна была позволить этому случиться, но каждый раз, когда вспоминаю, как он входил в свой кабинет и садился за свой стол передо мной, была беспомощна. Полгода мне придется жить с ним в одном доме. Шесть месяцев — долгий срок. Я либо безнадежно влюблюсь в этого мудака к середине апреля, либо возненавижу его больше, чем кого-либо на свете.
Когда Хилари поворачивает «Лендровер» на длинную, прямую дорогу и внезапно перед нами возникает «большой дом», я понимаю, почему все его так называют. Это здание не дом, а особняк. Огромное чудовище из песчаника высотой в три этажа, с восемью колоннами, по четыре с каждой стороны от массивного входа, подпирающее широкую перемычку, протянувшуюся от одного конца здания до другого. Я насчитала в общей сложности восемь окон на каждом этаже. И сколько же это комнат? Здание громадное. Вполне логично, что в старину семье Флетчеров пришлось нанять половину острова, чтобы управлять этим местом.
— Серьезно? — Я не могу сдержать комментарий, уставившись на дом, который становится все больше и больше, по мере того, как «Лендровер» мчится по подъездной дорожке. — Это все для Ронана, меня, тебя и двух маленьких детей? Мы же потеряемся в половине случаев.