— Так-так, Маргарет Фой. — К хозяйке дома и Адель пружинистым шагом подошла Шерил. — Я знаю, что ты сделала с ожерельем Элли Брокенхерст. Меня не проведешь!
— Да? И что же случилось с ожерельем? — спросила Адель. — Оно все еще числится пропавшим?
Шерил только постучала пальцем по носу.
Маргарет заставила себя улыбнуться и снова посмотрела в сад.
Дверь с громким звуком отъехала в сторону.
Вошел Джордж, протягивая теще мобильник:
— Можете его забрать.
Маргарет взяла салфетку и промокнула уголки рта.
Слегка запыхавшийся Джордж нетерпеливо водил телефоном в воздухе.
Маргарет еще раз приложила салфетку к губам.
— Детишки не заблудились?
Зять не ответил.
— Джордж! Дети благополучно спустились с горы? Он отвлекся от своих мыслей.
— Да, спасибо, что спросили. Они вернулись в лагерь. Пьют горячий шоколад, едят мятную пастилу и распевают походные песни.
— А сколько им лет?
Джордж более настойчиво протянул теще телефон.
— Вы не берете его? Я думал, вы оторвете его у меня с руками.
Маргарет, прищурившись, посмотрела на мужа Стеллы и положила крошечный кусочек печеного теста с пальца в рот. Потом вытерла палец салфеткой, взяла мобильник и пошла наверх в свою комнату.
Там она достала из шкафа таз с телефонами, наклеила стикер с именем Джорджа на его мобильник и аккуратно завернула аппарат в пузырчатую пленку.
Потом Маргарет удовлетворенно взглянула на тазик.
Наконец-то у нее был полный комплект.
44
— Что ты здесь делаешь, мартышка?
При звуке отцовского голоса Изабель, которая сидела потупившись за кухонным столом, подняла глаза. В груди у нее клокотало, словно там что-то вот-вот взорвется.
Отец улыбнулся ей:
— Почему ты не слушаешь речи?
— Да ну. — Изабель пнула ножку стола. — Тягомотина.
— А я думал, ты играешь с младшими друзьями.
Изабель уставилась на ножку стола.
— Они мне не друзья.
Как бездарно тратят время те ребята-подростки. Подводят глаза и носят на груди картинки из комиксов, но при этом ходят в парк на качели. Что тут интересного? Тоска, да и только. А пока они катались на качелях, Изабель разводила огонь, как взрослая.
— Привет честной компании. — В кухню вошла мама с пустым блюдом в руках. Весь день она двигалась странно, как марионетка. — Здравствуй, Нейтан.
— Ты поздоровалась с папой дважды, — заметила Изабель. — Потому что ты уже сказала: «Привет честной компании».
Мама поставила блюдо на стол.
— Мне скучно, — требовательно произнесла девочка.
Она не злилась, не чувствовала себя отринутой, ей было именно скучно.
Отец улыбнулся ей.
— Тогда сходи в магазин и принеси чипсов.
Изабель с вызовом уставилась на него. Она ждала, чтобы ее кто-то выслушал и утешил, а не дал задание.
— Ненавижу магазин.
— Понятно. — Отец поднял брови. — Вижу, ты опять хандришь.
Изабель взяла солонку и перевернула ее. Соль горкой высыпалась на кухонный стол.
Никто ничего не сказал, и девочка поставила солонку на место.
Мама усиленно сверлила отца выразительным взглядом.
— Нейтан, можно тебя на минутку?
— Я думал, ты хочешь, чтобы я пообщался с людьми.
— Теперь я хочу, чтобы ты пообщался со мной. — Она бросила взгляд на Изабель. — Это взрослый разговор.
Нейтан посмотрел на дочь.
— Посиди тут немного одна, ладно, мартышка?
Изабель пожала плечами. Всегда у них взрослые разговоры.
Родители вышли на улицу через заднюю дверь и остановились чуть поодаль.
Изабель встала, на цыпочках подкралась к двери и выглянула наружу.
— Что происходит? — спросила мама. — Ты ничего не хочешь со мной обсудить?
Отец стоял неподвижно, словно оцепенел.
— Не понимаю, о чем ты.
— Нейтан.
— Ты сегодня сама не своя. Я знаю, это тяжелый день.
— Не надо так со мной поступать, Нейтан. Я твоя жена. — Голос у мамы дрогнул. — Это неуважение.
Изабель отшатнулась от двери. Нынче ей уже приходилось сдерживать слезы. Она не любила быть сильнее, чем мать.
— Рано или поздно нам придется поговорить.
— Не о чем говорить, — отрезал отец.
Девочка бросилась назад, опять плюхнулась на стул и, чувствуя, как колотится сердце, высыпала на стол очередную горку соли.
Задумчиво глядя на этот холмик, она прикинула: можно ли поджечь соль?
Наверно, нет.
Мама вернулась на кухню и даже не взглянула на Изабель. Она встала, сложив руки, у окна и смотрела на улицу. Гааза у нее были бессмысленными, как у коровы.