Евгений сильнее нахмурился, не находя в этом ничего смешного. Он взял со стола бокал шампанского. В сборной он был одним из немногочисленных ярых противников алкоголя, но сейчас почувствовал, что нужно хотя бы немного выпить. Нужно было как-то расслабиться.
— Нет, ну, правда! — Алиса продолжала эмоционально развивать свою идею. — Ты — идеальный Онегин, а Таня — идеальная Ларина!
— Ага, — мрачно вздохнул Громов, вспоминая про Илью. — И свой идеальный Ленский тоже имеется.
— Хорошо, что Томилина зовут не Владимир, — тихо, почти смеясь, подметила Алиса. — Это было бы слишком смешно.
— Или слишком грустно, — проговорил себе под нос Громов.
— Но вообще… Ленский в нашей истории это скорее Мельников, — мечтательно протянула Алиса, посмотрев на свою ладонь. На безымянном пальце красовалось золотое кольцо с изумрудом — таким же ярким и зеленым, как глаза Калининой.
— Мельников? — при упоминании Арсения Евгений сразу оживился, пристально и обеспокоено посмотрев на Алису. — У него что-то было с Таней?
Калинина поджала губы, изо всех сил сдерживая смех. Но лицо Громова было таким озадаченным и испуганным, что сделать этого ей не удалось.
— Нет, Женя, — сквозь смех ответила Алиса, однако Евгений всё ещё сверлил её взглядом, наливающимся гневом.
— Почему ты защищаешь их? — начал заводиться Громов, но, не дожидаясь ответа от неё, нашел взглядом ничего не подозревающего Мельникова и направился к нему. Однако Алиса успела схватить Евгения за запястье.
— Я пошутила, Женя! — всё ещё с улыбкой произнесла она. — Пошутила! У них ничего не было и не будет.
— Почему не будет? — напрягся Евгений. Теперь в его голову пришла мысль о том, что у Тани, похоже, и вовсе кто-то другой.
Алиса страдальчески закатила глаза, мысленно желая вернуть своего самоуверенного Громова. А вот этого человека, ревнующего Таню по поводу и без, сдать обратно по гарантии.
— Потому что Таня любит тебя, — громко ответила Алиса, желая, чтобы эта фраза дошла до адресата. — Вон, иди спроси у Ксюши, где она сейчас!
В зал вошла Ксения на пару с Димой, и Евгений действительно сразу же направился к ней. Сухо поздоровавшись, он взял одиночницу за локоть, уводя в центр зала, где было несколько танцующих пар.
— Сначала ты забрал у меня Таню, — с напускным недовольством напомнил ему Дима, — а теперь Ксюша?
— Верну, не боись, — сквозь зубы процедил Громов, ускоряя шаг. Через пару секунд он оказался с Ксюшей в центре зала.
— То, что ты вот так за локоть выволок меня сюда, безусловно, показывает твои манеры, — ядовито подметила Ксения, которая всё ещё злилась на Евгения из-за его поступка по отношению к подруге.
— Где Таня? — строго поинтересовался Евгений, положив ладони на талию Ксюши, понимая, что они смотрятся странно, так как вокруг них в медленном танце кружились другие пары.
Одиночница от такой близости с Громовым несколько растерялась и испуганно посмотрела на побагровевшего от злости Диму.
— Я задал вопрос, — холодно напомнил Евгений, запуская мурашки по спине Ксюши, прикрытой синей тканью платья.
Их «танец» смотрелся крайне странно и совершенно некрасиво. Громов двигался плавно и уверенно, а вот Ксюша едва перебирала ногами и стеклянными глазами смотрела на своего «партнера», мечтая скорее оказаться в заботливых и мягких руках Димы и выбраться из горячих, но таких твердых ладоней Евгения.
— Ксения, — леденеющим голосом вновь обратился к ней Громов, — отношения с Димой явно не идут тебе на пользу. Где былая уверенность в себе?
Такой укол в сторону любимого человека заставил Ксюшу прийти в себя.
— Она на месте, — язвительно ответила Ксения, нарочито натянуто улыбнувшись. — А вот где твои мозги — это уже хороший вопрос.
— Значит, ты в курсе, — констатировал Евгений, кивнув своему предположению. — Так где она?
***
Татьяна и Илья приехали на бал на такси. Из-за вечерней пробки они немного опоздали. Илья галантно помог своей новой партнерше выйти из машины. Он боялся заходить внутрь. Боялся столкнуться с Великим и Ужасным Громовым, несмотря на то, что тот был его кумиром. Впрочем, он был иконой для всех парников. Каждый мальчишка хотел быть таким, как он.
Но Илья понимал, что в принципе не должен был являться на этот бал, и осознавал, что Таня использует его. Прикрывается им как пушечным мясом. Но он не мог ей отказать. Он вообще боялся говорить что-то поперек слов Олимпийской чемпионки.
Татьяна вдохнула холодный воздух и подняла взгляд на здание Министерства Спорта. Один только его вид располагал к самым романтичным ассоциациям, связанными с девятнадцатым веком, пышными балами и непередаваемой атмосферой торжества, когда ты не можешь до конца объяснить это сладкое чувство приятного трепета, буквально порхающее где-то в животе.
В глубине парадного двора уже больше двух веков располагался старинный особняк светло-оранжевого оттенка с белыми сдвоенными колоннами, украшенный львами. Позднее, при его реконструкции на фасаде появился изящный полукруглый открытый балкон, держащийся на колоннах. Татьяна бывала здесь всего пару раз в жизни, но это здание всегда нравилось ей и навевало ассоциации с родным Питером, в котором, как ей казалось, это здание смотрелось бы куда органичнее.
Татьяна чуть приподняла подол своего платья и под руку с Ильей принялась подниматься по белым ступенькам. Она чувствовала дрожь, чувствовала страх перед Женей и вину перед Ильей. Он в их сложных взаимоотношениях никак не виноват. Он не должен быть здесь.
***
— Здесь! — самодовольно улыбнулась Ксюша, услышав, как открылась массивная дверь, ведущая в зал, и на пороге появилась Татьяна на пару с Ильей.
Евгений, стоящий в центре зала, повернул голову и увидел Таню. Дыхание опытного спортсмена перехватило на несколько секунд. Бывшая партнерша выглядела поистине великолепно — темные волнистые пряди волос окутывали обнаженные миниатюрные плечи, глубокое декольте подчеркивало небольшую, но достаточно соблазнительную грудь, а платье богатого винного оттенка выделяло тонкую талию и длинной юбкой спускалось вниз к самому полу, полностью скрывая её красивые ноги.
Татьяна на несколько секунд замерла, встречаясь взглядом с Громовым. Потерянные и испуганные карие глаза встретились с шокированными серо-голубыми.
Прошла всего неделя, но Тане казалось, что она не видела его целую вечность. Высокий, статный, в потрясающем темно-сером костюме, который отлично подчеркивал линии его натренированного тела. Хотелось забыть обо всем. О вражде, о фразе «ты — никто», о единоличном решении сняться с чемпионата. Забыть и броситься к нему. Уткнуться в сильную, твердую грудь, ощутить ставший родным запах… Хотелось.
Нельзя!
Громов решительно двинулся к ней, чувствуя, как эмоции накрывают его лавиной. Он восхищен, он влюблен, он потрясен. Но вместе с тем он взбешен, зол и из последних сил сдерживает желание размазать Илью по ближайшей стенке. На нового партнера было даже жалко смотреть — тощий, совсем немного выше Тани. Он был жгучим брюнетом и рядом с ней смотрелся как её младший брат.
Татьяна чувствовала, как холод побежал по её телу, окутывая с головы до ног. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь его остановил. Чтобы кто-нибудь позвал и отвлек. Нет! Она не готова столкнуться с ним лицом к лицу. По телу Тани побежала дрожь. А ступни будто были не обуты в темно-бордовые туфли на высоком каблуке, а стояли на холодных осколках стекла.
Страшно. Холодно. Нечем дышать.
Таня не могла контролировать своё лицо, наливающееся ужасом с каждым шагом Громова. Заметив, что ей явно нужна поддержка, к ней последовали Алиса и Ксения.
— Добрый вечер, — произнес Евгений, оказавшись рядом с бывшей партнершей, а затем протянул руку и чуть наклонился, призывая Таню вложить в его руку свою ладонь.
Сердце учащенно забилось в груди Татьяны, импульсами отдавая в шею и кончики пальцев. Он так близко. Он совсем рядом. Громов насмешливо приподнял брови в ожидании реакции оторопевшей Тани. И, увидев это, Алексеева поняла, что нельзя сдаваться ему вот так. Без боя. Она попыталась натянуть маску вежливого безразличия и вложила свою ладонь в ладонь Жени, испытав от этого чуть ли не удар током. Сколько раз их ладони соприкасались вот так на льду и на тренировках? И каждый раз контакт с этими большими, горячими ладонями запускал внутри что-то неописуемое. Что-то сладкое. Что-то неумолимо отдающее вниз живота. Что-то, отдаленно напоминающее любовь?