И если Таня понимала, что одним из этих двоих точно окажется Громов, то вот по поводу второго у неё не было даже предположений.
— Пока вы были на чемпионате Европы, я влюбилась, — отчего-то задрожавшими губами начала Алиса, окончательно добивая Таню, которая никогда не видела Калинину такой. Такой слабой, такой откровенной, такой хрупкой и потерянной.
— Я и сама никогда даже не смотрела на него, как на мужчину, и не замечала, какой он хороший, заботливый и красивый… — продолжала Алиса, опустив блестящие глаза вниз, не желая разреветься прямо сейчас.
Татьяна, боясь задать лишних вопросов и спугнуть свою собеседницу, решила, наконец, притронуться к кофе, который к этому времени почти остыл. Она поднесла чашку к губам и сделала глоток.
— Это Мельников, — призналась Алиса, а затем прикусила нижнюю губу, понимая, что сказала это совсем не вовремя. Несколько следующих минут она виновато наблюдала за тем, как Таня пыталась прокашляться.
— Мельников? — охрипшим голосом, наконец, уточнила Алексеева, осознавая, что это крайне внезапный поворот.
Комментарий к Сердца четырех
*Будьте готовы через десять минут.
**Закройте ваши глаза и сосчитайте до десяти, пожалуйста.
========== Дружеский совет ==========
Комментарий к Дружеский совет
Для более глубокого понимания того, о чем говорит Алиса, рекомендую прочесть вот эту главу второй работы: https://ficbook.net/readfic/6975740/18024940#part_content
Алиса, наблюдая за реакцией Тани на свое спонтанное признание, грустно улыбнулась. Если Алексеева так этому удивилась, то страшно представить, что сделал бы Громов… Алиса только убедилась в том, что правильно делала, скрывая от него свои отношения с Мельниковым.
— Да, — несмело кивнула она. — У меня роман с Сеней. Был…
От последнего, пусть и такого короткого слова, у Алисы что-то болезненно сжалось в груди. С того бала прошло больше двух недель, но она до сих пор не поговорила с Мельниковым. Они даже не виделись. Несмотря на то, что официального заявления о возвращении они с Евгением ещё не делали, для Арсения всё было уже очевидно. И Алиса понимала, что безмерно виновата перед человеком, который был рядом в тяжелый период её жизни. Перед человеком, которого она любит… Она боялась встречи с ним, боялась, что он поставит крест на их отношениях. Но и понимала, что чем дольше тянет с разговором, тем более необратимыми становятся последствия.
— Женя, я так понимаю, не… — Таня всё ещё находилась в легком шоке, а потому очень медленно и с трудом подбирала слова.
— Не знает, — отрицательно качнула головой Алиса, а затем отчетливо услышала тяжелый вздох своей собеседницы.
Несколько минут между фигуристками была напряженная тишина, разбавляемая лишь едва уловимыми разговорами других посетителей кафе и шумом усилившегося за окном дождя.
— Что Арсений сказал по этому поводу? — несмело поинтересовалась Таня, прекрасно зная о сложных взаимоотношениях Громова и Мельникова.
— Я с ним не… — Алиса дрожащими губами втянула воздух, чувствуя, как говорить становится всё сложнее. — Не разговаривала.
— Но ведь он…
— Не простит мне этого, — Алиса судорожно закивала, опуская взгляд, и быстро убрала тыльной стороной ладони предательскую слезу, скользнувшую по её щеке. — Я знаю, что не простит.
Таня на несколько секунд и вовсе потеряла дар речи. В её глазах смешалось и сожаление, и боль, и полное непонимание сложившейся ситуации. Где-то краем сознания ей показалось, что Алисе сейчас намного хуже, чем ей самой.
— Так почему ты не отказала Жене? — с явным изумлением в голосе задала вопрос Таня.
Алиса медленно покачала головой, всё ещё смотря на стол. Мельников давно говорил, что её привязанность к Громову является ненормальной, и шутил, что ей нужно от этого лечиться. Он продолжал говорить это даже после того, как Алиса объяснила причину такого отношения к своему партнеру.
— Я была трудным подростком, — издалека начала Калинина, боясь, что и Таня её не сможет понять. — У меня никогда не было друзей, не было подруг… Меня умудрялись задевать даже из-за цвета волос.
Таня напряженно поджала губы, внимательно слушая Алису и буквально видя, как с Калининой с треском спадают «доспехи», которые она сама же на себя надевала. Каждый раз, когда выходила на лёд, каждый раз, когда давала интервью. А, как оказалось, внутри непобедимой Алисы, трехкратной чемпионки мира, была хрупкая девочка, как и Таня, имевшая комплексы, тянувшиеся из детства.
— У меня, как и у любого спортсмена, были проблемы с учебой, — продолжала Алиса, — но потом проблемы начались и со спортом. В шестнадцать я искала хоть какой-либо поддержки от сверстников и, как результат, попала в плохую компанию.
Калинина вспомнила свои юношеские годы. Вспомнила, как в школе говорила, что пропускала занятия из-за тренировок, а Ольге Андреевне, наоборот, врала о том, что у неё накопилось много долгов по учебе, исправлением которых она сейчас занимается в ущерб спорту.
— Я даже курить начала, — Алиса хотела улыбнуться, но у неё не вышло. Да и её покрасневшие глаза аннулировали бы любую имитацию положительных эмоций. Таня прекрасно видела, как больно сейчас её собеседнице.
— А потом появился принц на черных коньках? — предположила она.
— Да, — серьезно ответила Алиса, не одобряя такой едва уловимой, но всё же издевки в голосе Тани. — Ольга Андреевна мне призналась, что в день, когда Женя пришел набиваться в ученики, она собиралась отказаться от меня. И, знаешь, она имела на это полное право.
Татьяна чуть нахмурила брови. Сейчас в такое верилось с трудом, учитывая то, что Алиса до аварии обладала прекрасной техникой и отлично выполняла сложные элементы.
— Потому что я не показывала нормальных результатов, — пояснила Калинина, явственно прочитав в глазах Тани вопрос. — Я даже двойные прыжки если и прыгала, то вытаскивала их буквально на зубах. А ещё постоянно пререкалась и с Ольгой Андреевной, и с хореографами, и с врачами, один из которых заподозрил, что я начала курить.
Таня едва заметно покачала головой, вновь пребывая в удивлении.
— Кем бы я стала, не возьми он меня тогда на слабо? — настойчиво поинтересовалась Алиса, но вопрос её был, скорее, не к Тане, а к судьбе и самой себе. — Ты ведь прекрасно знаешь, как спортсмены учатся в школе.
Алексеева медленно кивнула. Как только тренерский штаб начинает замечать в ребенке задатки чемпиона, то он сразу же становится заложником плотного тренировочного графика, а вот учеба непременно начинает страдать. Пока Таня жила при училище олимпийского резерва, она училась довольно неплохо, но потом, вернувшись в Питер, чтобы встать в пару с Куликовым, учеба отошла на второй план. Однако Таня никогда не чувствовала в себе «чемпионской жилки» и никогда даже не пыталась пробиться на пьедестал. Поэтому она не забрасывала учебу до конца и в итоге даже пошла получать высшее образование совсем не по спортивному профилю, полагая, что в фигурном катании мало чего добьется и в скором времени его покинет.
— И если бы я в семнадцать вылетела из фигурного катания, то с обилием троек в школьном аттестате я не поступила бы никуда, — продолжала Алиса. — И, как итог, стала бы каким-нибудь… Тренером по растяжке в дворовом фитнес-клубе.
Таня задумчиво поджала губы. Она хорошо понимала то, о чем говорила Калинина. После ухода Стаса она тоже стояла на пороге осознания того, что так и не закончила университет, не получила никакую другую профессию, но и в фигурном катании тоже стала не нужна. Страшное чувство осознания того, что ты потратила всю жизнь на коньки, но в итоге не стала лучшей. И теперь нужно как-то учиться жить в обычном мире, а ты не умеешь ничего…
— Он стал моим всем, — продолжила Алиса. — Стал другом, братом. Стал всем, Таня. Где бы я оказалась без него?
Татьяна неосознанно обняла себя за предплечья. От такой фразы Калининой где-то глубоко внутри у неё зародилась странная ревность.
— Он выследил меня однажды. Выследил компанию, в которую я попала. Устроил мне грандиозную «промывку мозгов», и я с чистого листа начала карьеру в парном катании. И потом, рядом с ним, мне стало плевать на весь остальной мир. Он часто забирал меня из школы в последний год обучения и…