— Пять лет назад, — начала Таня, однако замолчала на пару секунд, заметив, как Мельников недовольно нахмурился, догадываясь, о чем пойдет речь, — ты заставил Женю форсированно готовиться к Олимпийским Играм после травмы спины только ради денег и признания Федерации?
Мельников раздраженно поджал губы, ощущая, как сильно ему хочется выругаться. Но делать это в присутствии Тани он посчитал не самым правильным поступком. В конце концов, он теперь тренер и должен… Подавать пример?
— Это тебе Громов так сказал? — уточнил и без того очевидное Арсений. Таня в ответ едва заметно кивнула, а затем провела ладонью по обнаженному плечу, отмечая, что без движения совсем замерзла. Впрочем, надевая майку на лёд, она рассчитывала на то, что будет работать, а не сидеть у борта.
— Он до сих пор считает, что весь мир крутится вокруг него, — кивнул своим словам Мельников, — и любит строить конспирологические теории, где он всегда святой, а все остальные им пользуются ради своей выгоды.
— То есть ты не…
— То есть, — перебил её Арсений, — я заставил его работать, потому что понимал, что если он этого делать не будет, то пропустит Олимпийские игры. И может не набраться там опыта, для того, чтобы в следующий раз гарантированно завоевать «золото». Как бы я ни относился к нему как к человеку, он был и остается великим спортсменом. Свои медали он отработал на все сто.
Таня вдруг ощутила себя виноватой. Её вопрос несколько вывел обычно спокойного Арсения из себя.
— У меня есть к тебе просьба, — внезапно улыбнулся он. — До отлета на сборы чуть больше двух недель. Я хочу до этого момента оставить в тайне то, что я теперь ваш тренер.
Губы Тани растянулись в улыбке. Она согласно кивнула, находя эту идею как минимум забавной. На мгновение она поймала себя на мысли о том, что ей не терпится увидеть лица Алисы и Евгения. Интересно, кто из них двоих начал бы больше ревновать?
***
20 апреля. Ледовый дворец.
Мельников сидел на трибуне, отмечая в своем блокноте элементы, которые получаются у Тани и Ильи хуже всего. И их, к его огромному сожалению, было подавляющее количество. Вчера Арсений обстоятельно поговорил со своими «учениками» и обозначил цели, которые они будут преследовать. Разумеется, о «золоте» чемпионата России речи не шло. Не шло речи и о «серебре». А вот про бронзу Мельников тактично промолчал. Её вполне можно было завоевать при условии того, что и Таня, и Илья, и сам Арсений приложат все возможные усилия. Но сейчас у них не шло речи о музыке и хореографии короткой и произвольной программ. Сейчас главной задачей было «вычистить» технику. А уж в этом Мельников разбирался прекрасно.
Однако для него работа тренером была такой же огромной авантюрой, как и для Тани уход от Громова и начало карьеры с Ильей. К тому же, федерация потребовала от Мельникова профильного образования. Несколько дней Арсений злился, напоминая чиновникам о том, что он однажды становился чемпионом мира, но бывшие коллеги не желали ничего слышать, не оставляя Мельникову выбора. Теперь, помимо мыслей о подготовке Тани и Ильи, его голову занимали ещё и предстоящие в июне вступительные экзамены. Арсений и предположить не мог, что в свои почти тридцать он станет студентом. Да и Алиса, несколько месяцев назад толкавшая его сменить пиджак на олимпийку, вряд ли предполагала, что Мельникову придется поступать в университет. Хотя нет. Она как раз таки предполагала…
— Я приятно удивлена тем, что ты пришел, — Алиса на пару минут оставила своих юных учениц, объявив небольшой перерыв. Она надела чехлы на лезвия и подошла к Арсению, сидевшему на скамейке.
— Почему удивлена? — приподнял брови он. — С началом тренерской карьеры дома я стал видеть тебя всё реже. Вот, решил посмотреть на тебя хотя бы на льду.
Арсений, конечно, был рад, что Алиса перестала киснуть дома и проводить большую часть времени в тщетных попытках научиться готовить что-то, что в итоге приобрело бы хотя бы приятный запах, не говоря уже о вкусе… Теперь Калинина была в ледовом дворце с раннего утра и до позднего вечера. На съемную квартиру Мельникова она возвращалась, конечно, счастливой, но и безумно уставшей. Как оказалось, тренерская работа тоже требует огромных сил, особенно если работаешь с маленькими детьми, которых крайне сложно собрать в кучу, а некоторым из них и вовсе приходилось помогать с завязыванием шнурков.
— Потому что ты редко приходишь на лёд вне соревнований, — вздохнула Алиса, пропуская мимо ушей подкол от любимого человека. Она оглядела каток, убедившись, что все ученицы ушли, а затем села на колени к Мельникову, обняв его рукой за шею.
— Ну, вот это мне нравится уже больше, — практически промурлыкал он, крепче прижимая её к себе и радуясь, что все юные фигуристы подкрепиться чем-нибудь вредным из автомата, стоявшего в фойе, хотели куда больше, чем покататься в перерыве на полупустом льду.
— Мне кажется, что ты не на своем месте, — вздохнула Алиса. Она давно пыталась подобраться к этому разговору, но каждый раз боялась тем самым надавить на больную мозоль Мельникова, располагавшуюся в районе колена.
— Зато ты на своем! — засмеялся он, намекая на себя. — Более подходящего места для тебя не существует!
Алиса счастливо улыбнулась, поцеловав любимого мужчину в висок, но затем всё же решилась вернуться к тому, с чего начала.
— Ты зря запираешь себя в кабинете, — вздохнула она, посмотрев в глаза Арсению, однако его настроение было слишком веселым, и он совершенно не желал серьезно выслушать Алису.
— А я себя не запираю, — вновь улыбнулся он. — Мои двери всегда открыты. Особенно для привлекательных рыжеволосых тренерш… Тренеров? Неважно!
— Сеня, я не об этом, — Алиса покачала головой, с трудом сдержав улыбку. — Ты, конечно, хороший чиновник. Ты от многих отличаешься. Но мне кажется, что ты ещё многое можешь дать фигурному катанию.
Улыбка с губ Мельникова пропала. Работу в Федерации он считал оптимальной для себя. Он вроде и оставался в мире фигурного катания, но при этом как-то весьма опосредованно. А вот тренером он себя не видел. И разговор об этом ему не нравился.
— У меня нет образования, — попытался отмазаться он.
— У Жени есть, — напомнила Алиса, но ощутила, как при упоминании бывшего партнера настроение Арсения окончательно рухнуло вниз со скоростью света. — Мы могли бы расспросить его об этом. Может, тоже туда по…
— Женя туда поступал, когда ему было двадцать, — недовольно ответил Мельников. — Он у тебя всегда прав. Очень умно было так подстраховаться на будущее. Но мне почти тридцать, Алиса.
— И что? — искренне не понимала Калинина. — Разве это серьезное препятствие? Ты можешь стать великим тренером. Ты очень любишь это дело. У тебя есть много нереализованных идей и немаленький опыт.
— Немаленький опыт? Я закончил карьеру в семнадцать!
— А чемпионом мира среди взрослых стал в шестнадцать! — парировала Алиса. — Мне кажется, ты необходим тренерскому штабу, Сеня! Из Димы ты мог бы сделать первоклассного одиночника.
— У Димы есть тренер, — мрачно напомнил Мельников.
— Ага, — недовольно кивнула Алиса. — Тренер, который работает с ним пятый год, а результатов не приносит никаких. Да, Дима лучший в России, но в Европе, не говоря про мир, не терпит никакой конкуренции. Разве это нормально?
Заметив, что на каток начали возвращаться дети, Алиса спрыгнула с колен Мельникова, а он, в свою очередь, и вовсе поспешил уйти.
— Обещай, что подумаешь над моими словами! — громко бросила ему вслед Калинина.
— Обещаю, — вздохнул Арсений, понимая, что просто так Алиса его в покое не оставит.
Мельников ещё раз подчеркнул ручкой элементы, которые стоит исправлять в первую очередь, а затем лишний раз отметил, что к Тане, которая выкладывалась на все сто двадцать процентов, у него претензий не было, а вот вялый Илья начинал порядком раздражать.
— В короткой программе мы ничего нового придумывать не можем, — строго начал он, спустившись к борту и бросив недовольный взгляд на Илью. — И нашей главной задачей будет чисто исполнить заявленные элементы, чтобы квалифицироваться в произвольную. А вот уже там…