***
23:20
Таня, прихрамывая и закипая от злости, возвращалась в свой номер. Она несколько минут провела у двери номера Димы и другого одиночника, в котором скрывалась Ксюша. Но одиночница уведомила Таню, что выйдет и вернется только через пару часов, когда Алексеева уснет и не сможет навредить ей.
— Где была? — Евгений, возвращаясь из душевой, подошел к двери своего номера. — Я просил тебя сегодня поберечь ногу.
— Пыталась выцарапать Ксюшу из номера Димы, — вздохнула Таня, взявшись за ручку.
— Так ты одна? — в глазах Жени появились шальные огоньки. — Может, мне зайти?
— Даже не надейся, — пригрозила Таня, посмотрев на бывшего партнера, чьи влажные волосы торчали в стороны, а капли воды призывно стекали по шее.
— В лесу мне показалось, что ты… — с лукавой улыбкой начал он.
— В лесу тебе показалось, — сухо ответила Таня, желая поскорее зайти в номер. Иначе она действительно может сорваться снова.
— Знаешь, — вздохнул Евгений, — когда я познакомился с Алисой, я подумал, что она будет самой несносной женщиной в моей жизни.
Таня раздраженно нахмурила брови, не понимая, к чему вдруг Громов решил рассказать такое.
— Но потом я встретил Лену, — продолжил Женя, не сдерживая вредную улыбку, — а затем — тебя.
— Да Лена у тебя вообще святая! — сорвалась Таня, вспоминая бал в Министерстве Спорта. — А я — сволочь последняя!
— Осознание проблемы, — деловито начал Громов, — есть полпути к её преодолению…
— Пошел к черту! — воскликнула, кажется, на весь коридор Таня, заходя в номер и захлопнув за собой дверь. Громов, едва сдерживая смех, через секунду сделал тоже самое.
Таня рухнула на постель, умоляя себя не разрыдаться и успокаивая себя тем, что завтра они вылетают в Россию. Завтра сборы закончатся. И Женя больше не будет маячить перед её носом. Завтра она вернется в Москву. Завтра продолжатся изнуряющие тренировки. Завтра она станет на один день ближе к первому старту не с Женей, а против него.
Но всё это завтра, а на сегодняшнюю ночь спутниками Тани стали слёзы и воспоминания трехчасовой давности о том, как хорошо в руках Жени. И о том, как потрясающе этот мужчина целует. Собственнически, рвано, туго и…
Так по-Громовски…
========== Крепче меня держи ==========
Комментарий к Крепче меня держи
Мачете — Крепче меня держи
14 мая, 11:30.
Алиса сидела у окна в большом автобусе и смотрела на красоты Оберстдорфа, запоминая каждый домик и с грустью отмечая, что погулять им с Сеней так и не удалось. За прошедшие две недели сборов она часто видела Мельникова, но он всегда куда-то направлялся, всегда был чем-то занят. И Алиса использовала это как оправдание, чтобы не подходить к нему. Она хотела, но боялась. А потом каждый вечер, ложась спать, ругала себя за такую трусость. За трусость, которую она раньше не знала в таком объеме.
А вот Мельников, к её огромному счастью, трусить не стал.
— Привет, — Алиса открыла дверь своего номера, но совсем не ожидала увидеть за ней именно его. — Таня ушла с…
— Я знаю, — кивнул Арсений, говоря как-то отстранено и не в силах отвести взгляда от любимой девушки, от любимых зеленых глаз. — Я не за Таней. Я к тебе.
Губы Алисы растянулись в счастливой улыбке, и она прислонилась виском к нагретому майским солнцем окну автобуса. Он пришел с ней поговорить. Она боялась, что разговор этот повлечет окончательный разрыв их отношений, но беседа вышла теплой, искренней и полной любви.
— Ты пришел, потому что Жени сейчас нет? — предположила Алиса, сидя на коленях у любимого мужчины. Когда у неё не было отношений, парочки, сидевшие в таком положении, всегда раздражали, но теперь, казалось, нет места более желанного.
— Да, — признался Мельников, — ты ведь до сих пор боишься ему признаться, а я ведусь на это ради твоего спокойствия.
— Сеня, — вздохнула Алиса, крепче обнимая за шею и утыкаясь носом куда-то в макушку, — Женя сейчас злой как черт. Малейшее колебание воздуха выводит его из себя. Вчера он повысил голос даже на Ольгу Андреевну…
— Он видит любимую женщину в руках другого мужчины, — тихо проговорил Мельников. — Я могу понять и разделить его ярость.
— Ты говоришь обо мне? — зачем-то решила уточнить она.
— Другой любимой женщины у меня пока не появилось, — улыбнулся он, нежно касаясь губами её обнаженной ключицы.
— Что значит «пока»?!
Из ещё совсем свежих воспоминаний о вчерашнем вечере Алису вырвала фраза Громова, сидевшего рядом.
— Мельников, — не сдержался он, — у тебя косоглазие?
Евгений уже несколько минут листал новостную ленту в телефоне, но всё это время ловил на себе взгляд Арсения, который вместе с Таней сидел на одном ряду с ним и Алисой. Разделял их только узкий проход автобуса.
— Таня, — обратился он к бывшей партнерше, вынуждая её выглянуть из-за Мельникова и посмотреть на себя, — объясни своему тренеру, что пялиться на других людей не очень прилично.
— Косоглазие хотя бы лечится, — сквозь зубы процедил Мельников, а затем ощутил, как на его запястье легла ладонь Тани, которая в случае чего меньше всего хотела разнимать их драку. Однако такой жест вызвал ревность и со стороны Жени, в чьих глазах вспыхнул ещё больший гнев, и со стороны Алисы.
— В отличие от зашкаливающего чувства собственной важности, — договорил Арсений, а затем всё же отвернулся, принимаясь созерцать совершенно не привлекательную спинку впереди стоящего кресла.
Алиса раздраженно вздохнула, не желая даже мысленно как-то оправдывать поведение Громова, а затем отвернулась к окну. Через пару секунд она услышала из его уст набор нецензурных слов, а затем была вынуждена повернуться к нему. Евгений показал ей экран своего телефона.
«Моя команда! В нас мало кто верит, но мы верим в себя и друг в друга. И это бесценно!» — гласила подпись ко вчерашнему фото Тани в её инстаграм-аккаунте. На нем олимпийская чемпионка стояла на льду между своим партнером и тренером. Все они счастливо, как-то даже приторно сладко улыбались.
Евгений помнил, что за всё время совместной работы Таня выложила лишь одно фото с ним. С олимпийского пьедестала. И Громов всерьез задумывался о том, что, скорее всего, дело именно в пьедестале, а никак не в нем. И теперь он ждал каких-то слов сочувствия и поддержки от Алисы, не догадываясь о том, что она от такого снимка тоже испытала боль, зависть и ревность.
***
Международный аэропорт Мюнхена, 14:40.
— Вот здесь у тебя не то ребро, видишь, — Арсений сидел в зале ожидания между своими подопечными и показывал им на телефоне запись со вчерашней тренировки, — и поэтому судьи тебе сняли бы полбалла.
— Таня? — над ними внезапно навис Евгений, вынуждая всех троих поднять на него взгляд. — Давай отойдем?
Таня бросила многозначительный взгляд на Арсения, как бы отпрашиваясь у него. Она знала, что Мельников, конечно же, отпустит. Но сделала это, чтобы ещё больше разозлить и без того потерявшего спокойствие Женю.
Арсений кивнул, а Громов протянул бывшей партнерше ладонь, чтобы помочь встать. Однако Таня этот жест проигнорировала и поднялась с металлического сидения самостоятельно. Евгений шумно втянул носом воздух, выражая недовольство, а затем медленно, так как Таня ещё немного прихрамывала, последовал с ней к большому панорамному окну, из которого открывался вид на взлетно-посадочные полосы.
— Таня, — требовательно начал Евгений, смотря на профиль партнерши, остановившейся у окна, — я завтра заеду за тобой, и мы поедем в паспортный стол.
— Ставить штамп о регистрации брака? — усмехнулась она, подавив удивление от услышанного и невольно вспомнив таксиста, назвавшего Громова её мужем.
— Нет, — сухо ответил Евгений. На его лице не появилось ни намека на улыбку и какие-то положительные эмоции.
— А зачем? — приподняла брови Таня, наконец встретившись с ним взглядом и понимая, что он всё это время не сводил с неё глаз.
— Я пропишу тебя в своей квартире.
Глаза Тани округлились от такого заявления. Несколько минут она молчала, ожидая каких-то объяснений.