— Даже Алиса? — бледные губы Тани растянулись в улыбке, но вот Арсений лишь едва заметно нахмурился. — Что-то случилось?
— Мы поругались, — вздохнул Мельников, снимая очки и начиная задумчиво крутить их в руках. — Она решилась на подкрутку ультра-си.
Таня не несколько секунд обомлела. В парном катании есть всего два элемента ультрасложности: четверная подкрутка и четверной выброс. И до сих пор Громов с Алисой, несмотря на все свои титулы, к этим элементам не подбирались. Евгений считал их самыми опасными. И был прав.
— Но с другой стороны, — начала Таня, желая успокоить тренера, — кто, как не Громов, самый стабильный в плане подкруток?
Однако после своих слов Таню передернуло. Не хотелось говорить про Женю, но это вышло как-то само по себе. И невольно вспомнились его уверенные руки, так крепко сжимавшие её талию, каждый раз, когда она летела вниз, к нему.
— Я знаю, Таня, что он стабильный, — констатировал Арсений, но сделал это как-то раздраженно, почти сквозь зубы, — но они могли бы оставаться первыми и без этого элемента. Но нет! Громову нужно что-то и кому-то, — Мельников бросил быстрый взгляд на Таню, — доказать…
— Давай тогда я попробую разучить с Ильей четверной выброс? — несмело предложила она.
— То есть ты остаешься? — Арсений на мгновение сбросил с себя раздражение, с удивлением посмотрев на ученицу.
— А ты меня уже сбросил со счетов? — лукаво улыбнулась она. — Или нашел себе другую пару? Более перспективную?
— Я с вами двумя скоро поседею. Даже думать не хочу, каково тренерам, у которых несколько спортсменов, — засмеялся Арсений, садясь на край постели Тани. — Ты уверена, что сможешь вернуться в спорт? Тебе нужно оставаться здесь ещё около десяти дней.
— Мне терять больше нечего, — с толикой фатализма, но пугающе серьезно ответила Таня. — Остался только спорт.
Алексеева на мгновение опустила глаза вниз, грустно улыбнувшись. Раньше она смотрела на Громова и не понимала, как можно жить только спортом. А оказалось, что это очень даже удобно. Особенно когда в жизни вне льда не происходит ничего хорошего.
— А его потерять не боишься? — тихо спросил Арсений.
— Я его, — разозлилась Таня, — никогда не обретала, чтобы бояться потерять.
— Прости, — кивнул Мельников, понимая, что зря задал свой вопрос.
— Он не должен знать о том, что произошло, — попросила Таня, — и Алиса тоже. Никто не должен знать.
— И Илья?
— И Илья. Я не хочу жалости, не хочу поблажек, — пояснила она.
Мельников кивнул. В вопросах жалости он был практически экспертом. В свое время он наглотался её сполна. Он поднялся с постели Тани, собираясь поехать на тренировку с Ильей. За последние дни у Томилина наблюдался большой прогресс. Он очень хотел удивить Таню, когда она вернется на лёд. И Арсений был уверен, что это у него получится.
— Пожалуйста, давай попробуем четверной выброс? — вдруг попросила Таня, заставляя Мельникова обернуться. — Я никогда не падала с тройного. Я привыкла полагаться на себя, а не на партнера. Стас меня к этому… приучил.
— Таня, тебе бы сначала просто вернуться на лёд.
— Поговори с Ильей, — кивнула она, — подготовь его к этому морально.
— Я не знаю, Таня… — Арсений снова почувствовал, что ученица медленно, но верно забиралась ему на шею. Она снова шла на большой риск. То ли потому, что операция ничему её не научила, то ли потому, что терять ей действительно больше было нечего.
— Я прошу тебя не как тренера, — покачала головой Таня, и в её глазах явственно читалась мольба, — я прошу тебя как друга.
Мельников тяжело вздохнул. Разве друг может позволить так рисковать?..
***
1 августа, Федерация. Оглашение составов на Этапы Гран-При. 17:40.
Таня не горела особым желанием приезжать сегодня в Федерацию, но Арсений сказал, что это необходимо. Таня за последний месяц загнала себя в пуленепробиваемый панцирь, из которого не выбиралась наружу. Она общалась только с Ильей и Мельниковым. На звонки мамы она отвечала очень сухо, не желая слышать ничего про Громова, про то, что ей нужно беречь себя, про то, как она скучает. Таня тоже скучала. И по маме, и по себе прежней. Но признавать это было страшно.
— Таня, ты за что со мной так поступаешь? — Ксения, встретившись с подругой в холле Федерации, сразу же обрушила на неё весь свой гнев.
— Как так? — абсолютно невозмутимо поинтересовалась Таня, даже не посмотрев в сторону прошедшего мимо Громова под руку с Алисой.
— Ты не отвечаешь толком на вопросы, ты пропала на месяц! Я ведь приезжала в Москву, а ты даже в квартиру к себе не пустила!
— Можно подумать, что ты очень расстроилась перспективе пожить у Димы, — мрачно проворчала Таня, оставляя подругу в коридоре и направляясь в зал вместе с Ильей, ожидавшим её чуть поодаль.
— Ну что, дорогие друзья, — торжественно начал президент Федерации, подходя к небольшой трибуне и обращаясь к полному залу фигуристов, — вот мы и собираемся с вами уже в рамках нового сезона. Это всегда волнительно и…
Евгений недовольно нахмурился от духоты, стоявшей в помещении, а затем расстегнул пару верхних пуговиц своей серой рубашки. Нарочито важные речи президента никогда не могли занять его внимание, а потому Громов обвел взглядом зал, пытаясь найти Таню. И нашел. Она сидела между Арсением и Ильей. И если они о чем-то перешептывались, наклонившись к её коленям, то сама Таня сидела будто неживая. Она была похожа на фарфоровую куклу с бледной кожей и утонченными чертами лица, но абсолютно пустыми глазами и взглядом, направленным вроде куда-то вперед, но по факту просто в никуда. И черное строгое платье только усиливало мрачное впечатление, которое раньше Таня никогда не производила. Раньше от неё за версту веяло чем-то теплым и светлым, но сейчас…
— На американский этап гран-при поедут Калинина/Громов и Алексеева/Томилин, — Евгению пришлось таки отвлечься от Тани и посмотреть на президента.
— Это ведь не совпадение, да? — тихо обратилась Таня к Арсению. На этапы гран-при фигуристов отправляют по рейтингу союза конькобежцев. И проводятся они в разных странах. Таню с Ильей могли спокойно отправить куда-нибудь в Финляндию, Японию или Францию, но у представителей Федерации, похоже, было очень специфическое чувство юмора.
— Разумеется, — недовольно кивнул он, а затем наклонился к подопечной, продолжая уже шепотом, — зачем Федерации тратить деньги на популяризацию фигурного катания, если можно просто снова столкнуть вас лбами и наблюдать за растущими информационными поводами?
Таня поджала губы, опуская взгляд на свои колени. А вот Евгений ещё долго смотрел в её сторону, полагая, что она посмотрит на него, но нет. Оставшиеся полчаса Громов продолжал сверлить её взглядом, но Таня не реагировала, задевая огромное самолюбие бывшего партнера. Правда делала это не с такой целью. Она просто не хотела его видеть. Не хотела встречаться с некогда любимыми серо-голубыми глазами, не хотела видеть совершенного внешне мужчину, который оказался далеко не совершенным внутри.
Когда официальная часть была окончена, некоторые фигуристы начали давать интервью подоспевшим журналистам, а другие остались на банкет. Таня же была среди тех, кто хотел как можно скорее покинуть здание Федерации. Она попрощалась с Ильей, который пожелал остаться ещё на некоторое время, и с Арсением, собиравшимся подождать Алису где-нибудь за углом и помириться.
На парковке возле здания Федерации Таню поджидал Громов. Он стоял у её машины, прислонившись к ней поясницей, и деловито сложил на груди руки. Заметив его, Таня на несколько секунд замедлила шаг, но другого выхода не было. Ей нужно было сесть за руль и для этого, похоже, придется пододвинуть товарища Громова.
— Я понимаю, что у нас одинаковые автомобили, — пытаясь придать голосу максимальную уверенность, начала Таня, — но номерные знаки никто не отменял.
— Почему не отвечаешь на мои звонки? — требовательно поинтересовался Евгений, пропуская мимо ушей её фразу.