«Меня нет. Пожалуйста, дайте мне отдохнуть!» — Таня уткнулась лицом в подушку, желая и вовсе утонуть в ней, чтобы не слышать стук, который вновь её потревожил.
Она не знала, чего добивается человек, стоящий за дверью. Хотя, нет, догадывалась. Скорее всего — жаждет умереть от её рук. Однако сейчас выбрал не очень удачный момент, потому что после вчерашних тренировок руки Тани начнут дрожать от малейшей нагрузки и будет трудно задушить того, кто стоит за дверью. Но как только Алексеева снова услышала стук, то поняла, что нужно встать и попробовать это сделать.
Она догадывалась, что выглядит не лучшим образом, но всё же открыла дверь и с
удивлением обнаружила за ней Громова. Первое, на что она обратила внимание —
сине-фиолетовый синяк с багровым оттенком вокруг его левого глаза. Он был не
очень большой, но всё же достаточно заметный. Алексеевой захотелось сгореть от
стыда, понимая, что это её вина.
— Что случилось? — тихо спросила она, желая скорее закрыть дверь. Во-первых,
Таня всё ещё чувствовала себя виноватой за эту гематому вокруг глаза Громова, а
во-вторых, ей не хотелось, чтобы он видел её в пижаме. Впрочем, в халате он
свою партнершу уже видел. Ему вроде бы даже понравилось.
— У нас для тебя сюрприз! — Татьяна внезапно услышала голос Ксюши, которая в
следующую секунду появилась из-за спины Громова.
Алексеевой было очень трудно сдержать смех из-за контраста их лиц. Её подруга
вся буквально сияла, а вот лицо Евгения оставалось абсолютно без каких-либо
эмоций. Его взгляд был бесконечно утомленным, а в глазах явственно читалось
«просто убей меня», обращенное к Тане. Видимо, он уже успел устать от Ксении.
— Какой сюрприз? Я же предупреждала вас обоих вчера вечером, что буду сп…
— А три дня назад ты предупреждала меня, что собираешься на юниорский чемпионат
Европы, — перебил партнершу Евгений.
Татьяна на несколько секунд замолчала, удивляясь тому, как могла забыть об
этом. Она устало приложила ладонь ко лбу, прикидывая, есть ли у неё силы идти
туда.
— Таня, — натянуто и крайне неестественно улыбнулся Громов, замечая, что она сомневается, — ты ведь так хотела на этот чемпионат! Разве ты можешь оставить детей без своей бесценной поддержки?
Татьяна подозрительно сощурила глаза. Громов ведь сам едва ли горел желанием идти туда.
— Подождите десять минут, — вздохнула она и заметила, как округлились глаза
Громова.
Он, наивная душа, рассчитывал, что после его ядовитой реплики она никуда не
пойдет? Как бы не так. Они все туда пойдут.
— Знаешь, — недовольно вздохнул Громов, хмуро шагая к ледовому дворцу, где они тренировались последние дни, и на котором будет проходить чемпионат, — когда ты говорила, что у парников должны быть традиции, я не думал, что нашей традицией будет страдать. Ты ведь сама еле передвигаешь ногами.
— Ребятам нужна поддержка! — встряла в их разговор Ксюша. — Не будьте такими
кислыми!
Алексеева вздохнула в унисон с Громовым и, кажется, первый раз полностью
разделяла его эмоции и состояние. Им обоим не хотелось никуда идти, они оба
чертовски устали, но, тем не менее, они шли.
Танины ноги действительно с трудом гнулись, а каждый шаг отдавал мышечной
болью. Она не представляла, как пройдет их вечерняя тренировка, и даже думать
сейчас об этом не хотела.
Фигуристы прошли во дворец и без труда нашли хорошие свободные места на
трибунах. Юниорский чемпионат всегда собирает куда меньшее количество зрителей,
но всё же они были и заполнили примерно треть дворца.
Таня первой заняла одно из мест. Громов сел рядом, а по другую руку от него
устроилась Ксения. Алексеева поймала себя на мысли, что ей даже немного обидно,что
подруга села не с ней.
— Смотрите, что у меня есть! — вдруг воскликнула Ксения, доставая из кармана
расстегнутой куртки сотовый телефон. Она быстро нашла в нём что-то и повернула
экран к Тане с Евгением.
Алексеевой от увиденного стало стыдно. На экране она увидела их фото со вчерашней тренировки, на котором они с Евгением держатся за руки во время очередного круга по катку, который помогает восстановить дыхание.
Громов едва заметно ухмыльнулся. Ему эта фотография пришлась по душе. Евгению
понравилось, как они смотрятся вместе со стороны. Хорошая разница в росте и
телосложении делали своё дело. Громов казался ещё мужественнее и сильнее, а
Таня выглядела очень миниатюрной и хрупкой на его фоне.
— Прокралась к вам вчера, но вы были слишком увлечены… Друг другом, —
одиночница ехидно улыбнулась, поймав на себе полный злости взгляд Татьяны. Она
не понимала, зачем Ксюша показала это сейчас, а не потом, когда они с ней были
бы наедине. Тане была интересна реакция партнера, но в то же время она боялась,
что он решит, будто они очередные девочки, пускающие на него слюни. Хотя слюни
на него пускала разве что Ксюша.
— Чисто по антропометрическим показателям мы смотримся хорошо, — задумчиво
произнес Евгений.
— Это первое фото пары Алексеева/Громов! — восторженно продолжила продвигать
свой снимок Ксения. — Когда вы возьмете олимпийское золото — оно станет
бесценным.
— Золото? — показательно ступил Евгений.
— Фото! — раздраженно поправила его Ксения, убирая телефон в карман и с
недовольством смотря на фигуриста. — Что ты сделал с моей подругой? Твоя
угрюмость что, заразна? Передается воздушно-капельным путем?
— Скорее тренировочным, — ответила за партнера Татьяна. — Вчера у нас был
убийственный день.
— То, что Таня называет убийственным, является обыденностью для спортсменов
высокого уровня вроде нас с тобой, — Громов подмигнул одиночнице здоровым
глазом.
— Вам что-нибудь принести попить? — поинтересовалась Ксюша, поднимаясь со
своего места и желая раздобыть чего-нибудь запретного.
— Воды, — кивнула Таня, развязывая пояс пальто.
— Будет исполнено, — Ксюша немного подалась вперед, изображая поклон, а затем
ушла и оставила Татьяну и Евгения наедине.
Несколько следующих минут они молчали, смотря прокат пары юниоров из Франции,
но всё это время Таня чувствовала себя неловко, будто должна что-то сказать.
— Ещё раз прости за… — несмело начала она, повернув голову к партнеру.
— Не бери в голову, — спокойно ответил Громов, откинувшись на спинку кресла и
скрестив руки на груди. — Это одна из самых незначительных травм, которые у
меня были.
— Какая была самой значительной? — осмелилась поинтересоваться Татьяна.
Губы Громова сжались в тонкую линию, а серо-голубые глаза потускнели и
направили взгляд на колени. Тяжелый вздох дал Татьяне понять, что это слишком
откровенный разговор для их нынешних отношений. От этого Алексеевой стало
обидно. Она открылась ему, рассказала о том, что произошло с ней, а он… Впрочем,
у каждого спортсмена есть самая страшная телесная травма, о которой он никому
не будет рассказывать, а у каждого человека есть самая страшная травма
душевная. Больнее всего, когда одно накладывается на другое.
Есть в этом какая-то доля иронии. В массовом сознании людей спортсмен —
человек, который сильнее и здоровее простых смертных. На деле же ситуация
совсем другая. Обычный человек за всю свою жизнь может сломать ногу или руку
один-два раза. Фигуристы к двадцати годам обычно имеют за плечами десяток
сложнейших переломов, а пытаться сосчитать растяжения, вывихи, ушибы и вовсе
бессмысленно. Хотя для спортсменов перелом желательнее, чем растяжение или
разрыв связок, потому что после этого они восстанавливаются ещё дольше.
Спортсмены все переломанные, перешитые. Когда у обычных подростков в пятнадцать
лет голова забита свиданиями и развлечениями, фигуристы начинают сталкиваться с