— А почему я должна? — нахмурилась Таня, всё ещё стоя на расстоянии пары шагов от него.
Громов оценивающим и злым взглядом скользнул по её миниатюрной фигуре, облаченной в черное короткое платье, а затем напряженно сглотнул, заострив взгляд на стройных ногах.
— Потому что когда я звоню, — голос Евгения был стальным, как никогда, — ты должна ответить.
Тане показалось, будто её только что ударили. Настолько хлесткой была и интонация, и само предложение.
— А больше я тебе ничего не должна? — язвительно уточнила Таня, поправив на плече длинный ремешок от маленькой сумочки.
Громов резко схватил её за запястье этой руки и притянул к себе. Так тесно, что Таня на мгновение прильнула к его груди. Но затем, конечно, сразу же поспешила отпрянуть, пытаясь высвободить руку.
— Прекрати вести себя так! — прорычал Евгений. — Поговори со мной!
— Мне больно! — крикнула Таня, пытаясь всё ещё вырвать свою руку, но ничего не получалось. Громов лишь сильнее сжал свою ладонь, принося вместе с этим ощутимую боль в районе тонкого запястья Тани.
— Мне тоже!
Таня на мгновение перестала дергаться. Она замерла, посмотрев в глаза Евгению. И ему показалось, что вот этот момент. Что сейчас она поцелует его, простит, и всё будет как прежде. Но изумление Тани сменилось недобрым смехом.
— Тебе? — растягивая губы в саркастичной улыбке, уточнила она. — Тебе не бывает больно! Тебе ведь плевать на всех!
— Это не так, — качнул головой Громов, вновь начиная заводиться.
— Для тебя не существует ни чувств Алисы, ни моих! — констатировала Таня. — Для тебя существуют только твои желания, твои чувства! Сегодня тебе хочется побыть со мной и на то, чего хочу я, тебе плевать!
— И чего ты хочешь? — гневно поинтересовался Евгений.
— Я хочу, чтобы ты больше никогда не касался меня! — выплюнула ему в лицо Таня. — Хочу, чтобы ты больше никогда не приближался ко мне! Чтобы ты исчез из моей жизни!
Евгений на несколько секунд обомлел. Таня, воспользовавшись этим, высвободила свою руку и сразу же потерла покрасневшее запястье. Она открыла дверцу, задев ею остолбеневшего от услышанного Громова, и села за руль, подрагивающими пальцами, принимаясь заводить двигатель.
***
10 сентября, открытые прокаты. Дворец спорта «Мегаспорт», Москва.
Федерация каждый год устраивала открытые прокаты в сентябре, чтобы увидеть результат работы спортсменов и понять, кто будет явным лидером. Для фигуристов это было возможностью попробовать впервые обкатать новые программы на публике, посмотреть на то, что приготовили соперники и успеть впоследствии что-то скорректировать. И выражение «людей посмотреть и себя показать» — прекрасно описывало происходящее.
Таня с Ильей в открытых прокатах участия не принимали. Арсений договорился и предоставил справки о липовом аппендиците, объяснив, что именно по этой причине Таня пока не может выйти на лёд. Чисто физически она была неплохо готова. Да, четверной выброс всё ещё не был ею исполнен. Они с Ильей пробовали его уже десятки раз, но Таня падала на лёд снова и снова, заработав огромные гематомы на бедрах. Но в общем и целом форма у Алексеевой и Томилина была хорошей. Однако Мельников видел, что психологически Таня нестабильна. Она даже разругалась с Ксенией и не разговаривала с ней больше месяца. И поэтому Мельников был рад, что Тане не придется сегодня переживать сильнейший стресс. Сегодня она могла бы не справиться с элементами именно по психологическим причинам, и это спровоцировало бы огромную волну критики. Арсений был не уверен, что Таня из-под этой волны смогла бы выплыть. Её и так постоянно обсуждали за спиной. Пусть пройдет ещё некоторое время, прежде чем она впервые выйдет на публику вместе с Ильей. Возможно, это время что-то исправит. Время ведь должно лечить?..
А вот Громов с Алисой в прокатах участвовали. И наступала их очередь выходить на лёд. Евгений, облаченный в простую черную футболку и такие же спортивные брюки, прокручивал в мочке уха серебряное кольцо. Алиса, стоявшая рядом, знала этот жест. Женя волнуется. И Калинина могла понять причину. Они уже относительно возрастные спортсмены с большим количеством побед. Внимания к таким всегда много. Да и то, что творилось вокруг их пары весь последний год, лишь подливало масла в журналистский огонь.
— Почему Таня сегодня не выходила на лёд? — задумчиво поинтересовался Евгений.
— Говорят, у неё аппендицит, — пожала плечами Алиса. Мельников поделился с ней именно этой версией.
Громов нахмурился, отчего-то не принимая эту отговорку всерьез. Что-то внутри подсказывало, что причина была иной. Он поднял взгляд на трибуну, на которой сидели спортсмены и представители Федерации, и нашел взглядом Таню. Она сразу же отвела взгляд в сторону, а затем что-то прошептала сидящему рядом Илье, почти касаясь губами его щеки. Молодой фигурист улыбнулся, кивнул, а затем поднялся, протянув ей руку и помогая встать. За несколько секунд до выхода на лёд Калининой и Громова Таня с Ильей демонстративно покинули трибуну, ещё и держась за руки.
Евгений разъяренно вздохнул, пытаясь унять в мгновение разбушевавшуюся в нём злобу.
— Ревнуешь, — с сочувствием вздохнула Алиса, а затем поймала на себе взгляд Мельникова, оставшегося на трибуне. Он ободряюще подмигнул Алисе и получил в ответ её улыбку.
— Я бы посмотрел на тебя, если бы дорогой тебе мужчина всё свое время проводил в компании другой привлекательной женщины, — мрачно ответил Громов и вновь посмотрел на трибуну, вынуждая Арсения опустить взгляд на колени. Туда, где лежал ежедневник, в котором он записывал элементы всех пар, пытаясь просчитать количество баллов, чтобы знать, как усложнить программу своих подопечных.
Алиса грустно улыбнулась. Так и было. Арсений Мельников проводил почти всё своё время в компании одной из самых красивых спортсменок мира по версии свежего номера «Спортс Иллюстрэйтэд».
***
21:30.
— Представляешь, — доносился из телефона голос Мельникова, — у них короткая под Ленни Кравица!
Таня грустно улыбнулась и, крепче прижимая к уху сотовый, вышла на балкон. Осень вступила в свои права слишком стремительно. Уже сегодня температура в столице упала до плюс девяти, а за окном бушевал настоящий ураган — сильный ливень, отягощенный резкими порывами ветра.
— Алиса — партизан! — продолжал сокрушаться в трубку Арсений, даже не получая никакой обратной связи от ученицы. — Я ведь у неё пытался выведать их музыку для короткой, а она…
— Главное не поругайтесь опять, — вздохнула Таня, сложив руки на узком подоконнике и отмечая, что за окном ухудшается видимость. Казалось, что всё было темно-серого цвета, а капли воды, злостно бившие по стеклу, заполнили собой всё окно, не позволяя нормально разглядеть происходившее на улице.
— Дельный совет, — засмеялся Арсений, — ладно, Таня, до завтра!
— До завтра.
Таня убрала телефон в карман коротких домашних шорт, а затем поежилась, ощутив, что резкое похолодание и высокая влажность просочились даже на балкон. Она ещё раз попыталась разглядеть хоть что-нибудь, но окна, полностью в разводах от воды с одной стороны, и запотевшие — с другой, не давали ничего увидеть. Таня с грустью поджала губы, мысленно выражая соболезнования тем, кто в такую погоду оказался на улице без зонта, но затем поняла, что при таком ливне и таких шквалах ветра даже зонт не поможет. И от этой мысли на душе стало ещё печальнее.
Таня вышла с балкона, возвращаясь в гостиную. Как только она уютно устроилась на диване, накинув на усыпанные синяками ноги теплый вязанный плед, кто-то позвонил в дверь. Причем сделал это в крайне нетерпеливой манере — просто нажал на кнопку и не собирался отпускать её, пока ему не откроют. Таня, сопровождаемая пагубно действующей на мозг неприятной трелью, подбежала к двери и посмотрела в глазок.
Громов?!
Таня сразу же отпрянула от двери. Несколько секунд она смотрела на ручку, размышляя о том, стоит ли ему открывать. Но Евгений стоял на своем — противная трель не утихала. И Тане пришлось сначала накинуть на себя длинный халат, чтобы скрыть гематомы, а затем и открыть ему дверь. Вот только увиденное сильно шокировало. Евгений полностью вымок под дождем. Волосы выглядели так, будто он только что вышел из душа. По ним стекала вода, продолжая ползти по лицу. Его побледневшие губы дрожали, а белая рубашка, вымокшая насквозь, прилипла к телу, повторяя рельеф его накачанной груди. Пугало то, что при этом на нём не было верхней одежды. Ни пальто, ни хоть какого-то пиджака. Только рубашка и брюки.