— Справимся, — кивнула Таня, надеясь, что Мельников всё же не сможет ничего найти. Они с Ильей уже заказали шикарные многотомные издания из Канады, вспомнив о намечающемся дне рождении тренера.
— И ещё пресс-конференция, — напомнил Арсений, заставляя Таню вздрогнуть. — Вот там я точно за вас буду спокоен. Косноязычием ты явно не страдаешь. Дашь фору любому спичрайтеру.
— Спасибо за комплимент, — натянуто улыбнулась Таня, не желая портить настроение тренеру, — но ты уверен, что она обязательна?
— Это не пресс-конференция для тех фигуристов, кому вдруг нечего делать за день до соревнований, — строго пояснил Арсений, расстегивая олимпийку сборной и впервые за тринадцать лет вновь испытывая чувство гордости от её ношения, — это пресс-конференция двух российских пар, приехавших на этап гран-при «Скейт Америка». А именно Татьяны Алексеевой, Ильи Томилина, Алисы Калининой и Ев…
— Хватит! — оборвала его Таня, выставив вперед ладони. — Я поняла. Будем мы на этой пресс-конференции…
***
24 октября, Лэйк-Плэсид, «Олимпийский центр». Пресс-конференция российских пар, прибывших на этап Гран-при. 19:00.
Российские фигуристы вошли в небольшой конференц-зал первыми. По рассадке, составленной организаторами, им необходимо было сесть в порядке Алиса, Евгений, Татьяна, Илья. «Быковать» и высказывать недовольство было уже поздно, так как в зал начали заходить журналисты, а потому Тане пришлось согласиться сидеть между бывшим партнером и нынешним. Подходя к столу, Евгений отодвинул два стула — для Алисы и Тани, но с недовольством заметил, что за другой угол спинки одного из стульев уже схватился Илья. Громов прожег его гневным взглядом, и Томилин одернул ладонь, позволяя Евгению поухаживать за бывшей партнершей.
— Ну вы прямо как жених с невестой, — успела шепнуть ему Алиса, довольно улыбнувшись, — во главе стола сидите.
— Очень смешно, — мрачно проворчал Евгений, вставляя в ухо наушник для синхронного перевода, а затем быстро шмыгнул носом, успев в сотый раз проклясть насморк, не желавший его покидать.
Пресс-конференция началась с дежурного приветствия, а затем начались нескончаемые и банальные вопросы о межсезонной подготовке, о новых программах и об ожиданиях на новый сезон.
— Мистер Громов, — обратилась к нему миловидная американская журналистка с вульгарными нарощенными ресницами, от взмаха которых дуновения ветра доносились, кажется, даже до стола, за которым сидели фигуристы, — вы считаете свой вид спорта романтичным?
— Я считаю, что фигурное катание излишне романтизируют, — серьезно ответил Громов. — Разве можно считать романтичным вид спорта, в котором название одного из основных элементов переводится как «спираль смерти»*?
Как только до журналистов дошел смысл сказанного, по залу прокатился легкий смех, а затем вопросы вновь вернулись в скучное русло. У Алисы интересовались процессом её восстановления после аварии, у Евгения спрашивали о его питании и тренировках, у Ильи — о том, как он себя чувствует, резко оказавшись на одном уровне с именитой парой Калинина/Громов. И только вопрос, обращенный к Тане, поставил её в неловкое положение.
— Скажите, Татьяна, — с трудом выговорил её имя американский журналист, — с кем из партнеров, сидящих по двум сторонам от вас, вам было комфортнее кататься?
Она нервно одернула рукав олимпийки и на мгновение поджала губы. Евгений даже не скрывал самодовольной ухмылки, Илья занервничал, приподнимая брови, а Алиса с волнением ждала ответа.
— Это некорректный вопрос, — вздохнула Таня, — Илья и Евгений очень разные. У них есть свои плюсы и свои минусы. Они оба для меня равноценны.
— То есть ни один из них не был вам дороже? — хитро сощурил глаза американец.
— Ни одного из моих партнеров я не воспринимала как мужчину, — уверенно солгала Таня, — ни с кем из них меня не связывали отношения, выходящие за рамки рабочих. Ничего личного. Только спорт.
Журналист кивнул и опустился на свое место, явно раздосадованный тем, что не смог выудить ничего «горяченького». Таня на корню пресекала любые намеки на её романтические отношения с кем-либо из партнеров. И даже не догадывалась, как сильно заскрежетали зубы Громова, сидевшего рядом. От слов бывшей партнерши в груди всё буквально воспылало от злости.
Через несколько минут пресс-конференция была окончена, и Таня смогла вздохнуть полной грудью. Спустя час фигуристы вернулись в отель.
Возвращаясь в свой номер с позднего и не совсем законного ужина, Таня устало вздохнула, лениво шоркая ногами по полу коридора и пытаясь донести, наконец, свое бренное тело до постели. День включал в себя утомительный перелет на другой континент, тренировку и пресс-конференцию, а потому больше всего сейчас хотелось просто упасть и выключиться, отправляясь в мир сновидений. Таня устала настолько, что даже не вскрикнула, когда одна из дверей открылась, и из неё вышел Громов, схватив её за предплечье и затащив в свой номер.
— Что ты творишь? — поинтересовалась она, округлив глаза, когда Евгений прижал её к стене своего номера.
— Не воспринимаешь меня как мужчину? — прорычал он, навалившись на Таню, позволяя отчетливо ощутить жар своего тела. — Ничего личного?
— Женя, не надо, — с трудом выдавила из себя она, положив ладони на его плечи и пытаясь отодвинуть его хоть на миллиметр. Он слишком давил. Его слишком много.
— Нет, Таня! — разозлился он. И она даже в полумраке номера разглядела, как яростно сверкнули его глаза. — Скажи мне это в лицо!
Таня приоткрыла губы, желая сделать вдох и попытаться озвучить то, что он просил, но Евгений, не дожидаясь ответа, наклонился к ней, жадно целуя. Горячие, тугие и невероятно требовательные губы обрушились на мягкие и нежные. На секунду Таня обомлела, но в следующее мгновение прикрыла глаза, сдавленно простонав и трепетно отвечая на эти ласки, забывая обо всем, что происходило между ними в последнее время. Слишком давно они оба хотели такой близости. Евгений положил ладони на её талию, приподнимая и позволяя обхватить себя ногами за поясницу, чтобы им было удобнее продолжать. Чтобы разница в росте не могла мешать наслаждаться друг другом.
Таня запустила пальцы в его волосы, жадно отвечая на горячие поцелуи. Казалось, что всё, что было до этого их поцелуя, осталось за дверью. А здесь и сейчас было только желание, страсть и голод друг до друга, изрядно измучивший их обоих.
— Я… — сбивчиво прошептал ей в губы Евгений, разрывая поцелуй и придерживая Таню ладонями под ягодицами, — я забыл.
— Забыл… Что? — возбужденно и пьяно улыбнулась Таня, прислонившись к его лбу своим и заглядывая в любимые серо-голубые глаза.
— Что отпустил тебя, — голос Громова в одно мгновение заледенел. Он опустил Таню на ноги, но она чувствовала, что они едва способны её удержать сейчас. После такого резкого контраста. Пару секунд назад она млела от его поцелуев, находясь в его руках. Пару секунд назад между ними начиналась оттепель, но сейчас Таню словно облили холодной водой.
— А вот я для тебя всё ещё что-то значу, — самодовольно и ядовито улыбнулся Евгений, а затем открыл дверь из своего номера, многозначительно кивнув Тане на выход. — Доброй ночи.
Тане хотелось закричать от боли. Громов повел себя отвратительно. Внутри всё разлетелось на маленькие осколки, больно впившиеся в сердце. Но нужно было держаться. Неимоверных усилий ей стоило не произнести ни слова и просто выйти из номера Евгения, одернув вниз задравшуюся футболку. Она слышала, как громко захлопнулась дверь его номера. Чувствовала, как кровь пульсировала в висках. Ощущала, как бешено бьется сердце, и как начинает щипать глаза от подступающих слёз. На негнущихся ногах Таня зашла в свой номер, прислонилась спиной к двери, а затем медленно опустилась по ней на пол, закрывая лицо ладонями и давая волю слезам.
***
25 октября, Лэйк-Плэсид, Олимпийский ледовый дворец, 14:50.
Евгений с Алисой направлялись к выходу на лёд по подтрибунному помещению. Завтра здесь стартует американский этап гран-при. Все его участники уже прибыли, а потому тренировочный лёд был расписан между ними буквально по минутам. На самом катке последние минуты катались Таня с Ильей, шлифуя свой двойной аксель. У борта, скрестив руки на груди, стоял Мельников, а на трибунах рассредоточились представители американской и канадской федераций, фигуристы и волонтеры.