Громов понимал, что Дима ничего плохого ему не сделал, но вмешиваться в тренировочный процесс было большой ошибкой с его стороны. Евгению было необходимо морально надавить на одиночника так, чтобы он раз и навсегда отстал и от их пары, и от Татьяны в первую очередь.
— Я просто хочу узнать, как у неё дела, — отвечал Дима, начиная багроветь от обиды и бессильной злобы, но продолжая не смотреть на своего собеседника и выводя этим его из себя.
— Я запрещаю подходить к ней, — угрожающе произнес Громов.
— Но ты… — растерялся тот, отчего неожиданно для себя перешел на «ты» с человеком, который был старше его на восемь лет, — не имеешь такого права.
Присутствие Димы заметили Ксюша с Таней и поспешили подъехать к нему и Громову.
— Я вызываю тебя на… дуэль! — нервно заявил Дима, а затем, достав из спортивной сумки коньки, снял с их лезвий чехлы и кинул на лёд, по аналогии с перчаткой.
— Что? — брови Громова поползли вверх, а на губах появилась насмешливая ухмылка.
Татьяна, оказавшаяся рядом, посмотрела на Евгения и была уверена в том, что он сейчас просто пошлет Диму куда подальше, и не будет участвовать в подобном ребячестве.
— Лучше хорошенько подумай, с кем вздумал тягаться, — произнес Громов снисходительным тоном. — Если я одержу победу, ты должен будешь держаться от Татьяны на расстоянии пушечного выстрела.
— Во что ты ввязываешься? — тихо прошептала ему Таня, положив ладонь на его запястье. — Это же детский сад.
— А если я выиграю? — поинтересовался Дима, торопливо зашнуровывая коньки и выходя на лёд.
— Об этом даже нет смысла задумываться, — кивнул Громов, игнорируя Алексееву и её слова. — Не трать силы попусту.
Сложившейся ситуации радовалась только Ксения. Она чувствовала приятное воодушевление.
— Итак! Напоминаю вам правила «фигурнокатательной» дуэли, — важно произнесла она, выезжая на самый центр катка и явно импровизируя, ведь никакой «фигурнокатательной» дуэли не существует. Главная дуэль фигуристов — различные чемпионаты, а никак не то, что решили устроить Дмитрий и Евгений. Но кого это волновало? Кажется, только Татьяну.
— Каждый из вас выбирает три любых прыжка и исполняет их отдельно, — деловито вложив одну свою ладонь в другую, продолжила Ксюша.
Таня раздраженно вздохнула. Ей эта идея совсем не нравилась и она была в легком шоке от того, что извечно серьезный и закрытый Громов в этом участвует.
— Выбирайте оружие!
— Аксель, лутц, тулуп, — произнес Дмитрий. — Каждый в три оборота.
Первые два прыжка, названные им, являются самыми «дорогими» в фигурном катании, и они же являются визитными карточками одиночников. Парники их прыгают редко.
— При чистом исполнении каждого это даст тебе в сумме восемнадцать целых и восемь десятых балла, — подсчитала Ксения, а затем перевела взгляд на Евгения. — Чем будешь отвечать?
Громов мысленно прикидывал свои возможности. Он понимал, что безукоризненно выполняет прыжки, свойственные парникам, но они стоят меньше, чем фирменные прыжки одиночников.
— Риттбергер, сальхов, аксель. Тройные, — ответил Евгений, а затем бросил мимолетный взгляд на Таню, которая меньше всего ожидала, что он выберет аксель — самый дорогой и сложный из прыжков.
— Сумасшедший, — одними губами четко произнесла она, чтобы Громов смог понять даже на расстоянии.
— Если всё будет исполнено чисто, ты получишь восемнадцать баллов ровно, — уведомила его Ксения, а затем наградила недовольным взглядом, призывая повысить ставки. — Если вы оба выполните прыжки безукоризненно, то Дима выиграет.
— Я уверен в своей стабильности, — кивнул Громов, и его слова действительно имели вес. Евгений прыгал чисто всегда, чего не скажешь о Диме, который один раз мог исполнить прыжок безукоризненно, а в следующий раз сорвать и не прыгать вовсе.
В сложившейся ситуации опыт был на стороне Евгения, а вот телосложение было более выигрышным у Дмитрия. Молодой фигурист имел свойственную для одиночников худощавость. Каждые лишние полкилограмма сказывались бы на прыжках. А Громов, как парник, обладал гораздо более развитой мускулатурой, без которой были бы невозможны элементы парного фигурного катания, в большинстве из которых нагрузка ложится именно на партнера.
— Тебе заняться нечем? — полушепотом обратилась к Громову Таня, подъехав к нему.
— Ну, ты ведь занялась прыжками с Ксюшей, вот и я нашел, с кем ими заняться, —
невозмутимо отвечал он.
— Дима — одиночник. Прыжки — его стихия, — не унималась Алексеева, чем изрядно
веселила Громова. Ему нравилось, что она переживала за него, но не нравилось,
что была не уверена в его победе.
— Таня, — строго обратился к ней Евгений, — запомни на будущее — я не
ввязываюсь туда, где не рассчитываю победить.
— Сходитесь, — объявила Ксения. — Точнее… съезжайтесь.
Оба фигуриста резко и с характерным скрежетом льда притормозили возле неё
ребрами коньков.
— Кто будет первым? — всё с той же напускной важностью поинтересовалась
девушка.
— Уступаю старшим, — кивнул Дима. — Старикам, как говорится, везде у нас
дорога.
Громов чуть сощурил глаза и хищно ухмыльнулся. У Тани, несмотря на то, что она
стояла на приличном расстоянии от него, по телу пробежала дрожь.
— Итак, тройной риттбергер в исполнении Евгения Громова! — громко объявила
Ксения, указав рукой на упомянутого фигуриста.
— Детский сад, — вздохнула Татьяна, покачав головой и смотря на человека,
который до этого момента казался ей самой серьезностью.
Громов начал выполнять заход на заявленный им прыжок. Дмитрий, Ксения и Татьяна
пристально следили за ним. Он сделал сильный толчок правой ногой, выполнил три
оборота в воздухе, а затем исполнил чистый выезд, красиво выставив руки в
стороны. Алексеева с облегчением вздохнула и улыбнулась, а затем заставила себя
сдержать улыбку и неловко опустила глаза. Ей не хотелось, чтобы Громов подумал,
будто она за него болеет.
— Засчитано! — кивнула Ксюша. — Получаешь пять целых и одну десятую балла.
Громов с пафосом приложил ладонь к груди и благодарно поклонился.
— Дмитрий, ваш ход. Тройной аксель.
Одиночник начал скольжение на правой ноге назад, а затем переступил на левую,
одновременно разворачиваясь лицом вперед. Немного присев, фигурист подпрыгнул в
воздух и выполнил заявленные три оборота.
— Безукоризненно чисто! — констатировала Ксюша. — Добавляю тебе за это к
базовой стоимости ещё полбалла. Итого девять.
Брови Громова взметнулись вверх. Он ошарашенно посмотрел на Татьяну, видимо
полагая, что она может как-то повлиять на подругу. Но Алексеева лишь развела
руками, показывая партнеру, что он сам виноват в том, что вчерашний юниор после
первого же прыжка опережает его по баллам почти в два раза. Ксения не дала
Евгению времени для возражений, и он пошел на заход для своего второго прыжка —
сальхова. Таня снова волнительно вздохнула, прикрывая глаза в момент самого
прыжка. Она открыла их только тогда, когда Ксения огласила оценку.
— Чисто. Получаешь четыре целых и четыре десятых балла. Итого девять целых и
шесть десятых.
Дима без лишних слов начал выполнять лутц. Во время второго оборота он потерял
над прыжком контроль и приземлился на две ноги. Громов довольно ухмыльнулся.
— Недокрут, грязный выезд. Поставлю два балла вместо шести. Итого —
одиннадцать.
— Ты ему подсуживаешь. Такой грязный прыжок можно и вовсе не засчитывать, —
обратился к Ксюше Громов. — Это потому, что он одиночник? Солидарность, все
дела?
— Нет, — качнула головой девушка, лукаво улыбаясь и бросив короткий взгляд на
Таню. — Скорее вынуждаю тебя прыгнуть лутц в четыре оборота.
Громов был искренне удивлен подобным заявлением. Четверные прыжки у парников не
практикуются. Однако он всё же прыгал их, но чисто для себя, чтобы хорошо