— Тебе звонят, — уведомил Таню Евгений, бросив взгляд на прикроватную тумбочку, где среди букетов спряталась небольшая сумочка, в которой вибрировал телефон.
— Мама, — одними губами произнесла Таня, будто оправдываясь перед Женей за то, что этот звонок разрушил их уединение. Впрочем, после упоминания Ильи настроение Громова и так значительно ухудшилось. А вот маме Тани он, напротив, был рад.
Фигуристка ответила на звонок, оставаясь в постели. Громов внимательно наблюдал за ней, видя, как сменяются на её лице самые разные эмоции — от удивления и радости, до какой-то огромной печали и… Обиды? Наконец, Таня закончила разговор и несколько секунд смотрела на простынь, не зная, как совладать с эмоциями. Мама решила сделать ей сюрприз и только что приехала из Питера в Москву. Этому Таня была рада. Но… Она знала, что через пару часов у Жени самолет в Канаду, и им снова предстоит разлука, как минимум, на десять дней до финала гран-при, на который теперь Тане хотелось прилететь.
С волнением, запинаясь и чувствуя какую-то вину, Таня рассказала обо всем Жене, но он отреагировал спокойно. По крайней мере, он очень пытался.
— Я могу поехать домой с тобой? — предложил он, ощутив в груди странное волнение. Он понимал, что если Таня сейчас скажет «да», значит, она окончательно простила его и снова впустила в свою жизнь, но если это будет «нет»…
— Да, — несмело кивнула она, а затем оказалась в крепких объятиях Жени и услышала его хриплое, но такое теплое «спасибо».
***
Марина Александровна ключей от дома дочери не имела, а потому ждала её в небольшом парке, любуясь красотой заснеженных улочек. Первый снег, казалось, способен поселить даже в самом немолодом сердце надежду на что-то светлое и превратить на несколько мгновений в ребенка, ожидающего чуда.
И свое чудо она в скором времени дождалась. По парку, под руку с Женей, шла Таня с большим букетом цветов. Забрать весь ботанический сад, устроенный Громовым, при всем желании было невозможно, поэтому выбор пал на один, самый красивый, по её мнению, букет. Фигуристы что-то оживленно обсуждали и смеялись, не замечая никого вокруг. И оба светились от счастья, гораздо ярче, чем фонари, освещавшие парк. И мама Тани испытывала это счастье вместе с ними. Она с первой встречи с Женей была абсолютно им очарована и ждала, когда они вновь будут вместе. Только когда Таня была рядом с ним, она была спокойна. Рядом с Женей, по её мнению, Тане ничего не могло угрожать.
— Значит, на ужин у нас сегодня блинчики? — улыбнулась Марина Александровна, заходя на кухню небольшой съемной квартиры дочери и завязывая на талии фартук.
— Блинчики! — с детским восторгом воскликнул Евгений, заставляя Таню, сидевшую напротив, прыснуть со смеху.
— Спасибо, что вы снова с ней, — тихо обратилась к Жене мама Тани, когда та на несколько секунд ушла в гостиную, чтобы принести из чемодана вишневое варенье, так обожаемое Громовым.
— Без неё невозможно, — признался Евгений, — и, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты».
***
Несколько долгих минут Таня и Женя стояли на лестничной клетке, прощаясь, будто были подростками. Громов хотел позвать её с собой в аэропорт, но передумал, понимая, что вряд ли она оставит маму, которую не видела даже дольше, чем его самого.
— Приезжай в Канаду за пару дней до финала гран-при, — предложил Евгений.
— Я не смогу, — покачала головой Таня, приподнимаясь на носочки и поправляя шарф на его шее, а затем поднимая воротник черного шерстяного пальто. — Тренировки, да и билет в одну сторону очень дорогой… Федерация не оплатит…
— Я потренируюсь с тобой, — лукаво улыбнулся Евгений, смущая Таню, а затем поймав её ладонь и нежно поцеловав, — я ведь теперь тоже тренер. Могу показать тебе такие методики, которые никто не покажет…
Громов положил руки на её талию, резко прижимая к себе.
— И оплачу. Всё. Только прилетай.
— Женя… — выдохнула ему в грудь Таня, совершенно расслабившись в его руках.
— Может, нам найти Илье другую партнершу? Или поговорить с его бывшей? Она должна была уже восстановиться после травмы, — предложил Евгений.
— Может… — прошептала Таня, не в силах ни о чем думать.
— Береги себя, пока это не могу делать я, — попросил Евгений, поцеловав её в лоб, а затем принялся спускаться по ступенькам. У подъезда уже ждало такси.
Таня подошла к окну на лестничном пролете, провожая Женю взглядом. Прежде чем сесть в автомобиль, он запрокинул голову, ещё раз посмотрев на любимую, но такую несчастную Таню. Блестящие глаза он видел даже отсюда. Таня опустила взгляд на подоконник, из последних сил сдерживая слёзы. Ей оставалось лишь гадать о том, почему даже тогда, когда вроде бы между ними всё улучшалось, на душе всё равно не было абсолютного счастья. Почему они всегда должны любить друг друга как-то вопреки внешним обстоятельствам.
Но ответ ей был известен. И он совершенно не радовал. Они сами были во всем виноваты. И о том, как этот морской узел им предстоит развязать, на данном этапе они могли лишь предполагать.
***
Евгений с трудом открыл глаза, услышав объявление пилота о том, что они приземлились в аэропорту Ванкувера. Громов проспал большую часть полета в неудобной позе, и это сказалось на его шее. Он выглянул в иллюминатор, с сожалением отмечая, что весь пушистый снег, похоже, остался в Москве. В Ванкувере же до сих пор шли дожди.
***
Таня нехотя собиралась на утреннюю тренировку, складывая вещи в спортивную сумку. Однако её сегодняшние сборы длились как никогда долго. Она нигде не могла найти свои коньки. И это было странным. Квартира её была слишком маленькой, чтобы потерять такой важный для фигуриста предмет.
Но их не было. Нигде. Ни на том месте, где Таня обычно их сушила, ни в ванной, ни в прихожей. Нигде.
— Громов! — резко и гневно воскликнула она, совершенно забывая о том, что мама ещё спит.
========== Абсолютная тишина ==========
По трещинам кожи я взобрался на вершину
Я залез на дерево, чтобы увидеть мир
Когда порывы ветра пытались столкнуть меня
Я держался так сильно, как ты держалась за меня
Orchestra Cinematic — To build a home
— Я тебя кастрирую этими коньками! — сокрушалась Таня, прижимая телефон к уху одной рукой, а другой открывая дверь своей машины.
— Значит, я не зря забронировал тебе билеты, — сквозь смех произнес Евгений. Он направлялся в олимпийский ледовый дворец Ванкувера и у него впервые за всё время нахождения в Канаде было отличное настроение. Он понимал, что красть коньки Тани рискованно, но хорошо осознавал и то, что без них ей в России делать нечего.
— Какие билеты?! А мои тренировки, Женя? — ругалась Таня, садясь за руль, но не торопясь выезжать на дорогу. — Ты оставил меня на десять дней без льда!
— А ты оставила меня на десять дней без себя! — попытался как можно строже парировать Громов, но Таня отчетливо слышала радостные нотки в его голосе. Он уже был уверен, что получил то, чего хочет. И это злило. Хотя и умиляло, конечно, не меньше.
— Я не приеду. Я… Куплю новые коньки! — воскликнула Таня, хотя и понимала, что этот вариант невозможен. Во-первых, покупка новых ботинок перед соревнованиями была плохой приметой. А во-вторых, она не успеет за десять дней их правильно разносить, чтобы комфортно чувствовать себя во время катания. Менять коньки лучше всего в межсезонье, во время неспешных тренировок, но никак не сейчас.
— Если и покупать, то здесь, в Канаде, — вполне резонно подметил Громов, — но и то только на будущее. Кстати, что там у нас с совместным будущим?
— Это с каким таким? — довольно улыбнулась Таня, откидываясь на спинку сидения и понимая, что разговор поглотил её полностью, заставляя забыть обо всем остальном мире. Впрочем, мир её теперь был сосредоточен в одном единственном человеке.
— В котором ты моя жена и партнерша, — деловито ответил Громов, проходя в ледовый дворец.
— Кто? — улыбка с губ Тани пропала, а глаза ошарашенно округлились.