Ксюша, все ещё сдерживаемая Димой, начинала впадать в истерику. Она рыдала, захлебываясь слезами, и с трудом дышала. От непобедимой олимпийской чемпионки не осталось ничего. Сейчас это была не сильная фигуристка, а слабая девушка, потерявшая родного человека.
— Уведи её отсюда и найди где-нибудь воды, — мягко обратился к Диме Арсений. Он оставался спокойным, но это спокойствие стоило ему титанических усилий. Он тоже был человеком. Ему было больно и страшно за Таню, которая была его другом. Ему было горько за Илью, который останется до конца своей жизни с серьезной психологической травмой, вне зависимости от того, какие последствия будут для Тани. Ему было больно за Громова. Он сам был любящим мужчиной и даже представить боялся, что сейчас было на душе у Евгения.
Но больше всего он боялся за Алису. Он знал, что она переживает и за Громова, и за Таню. Но такие переживания в её положении были опасны.
— Он не переживет… Он… Нет… — Калинина прижалась к мужу, стоявшему у окна длинного коридора, в котором на кушетке сидел Громов, закрыв лицо ладонями.
— Ты слишком рано хоронишь их обоих, — покачал головой Арсений, говоря шепотом, боясь, что Евгений может их услышать. — Они сильные. Они оба — олимпийские чемпионы. Ими просто так не становятся.
Алиса уткнулась в шею мужа, желая спрятаться от всего, что сегодня произошло и давая волю слезам. Алиса знала, что Евгений трагически потерял маму, и понимала, что потерю Тани он пережить не сможет.
Дверь кабинета скрипнула, и из неё показался врач. К нему сразу же подошел Антон. В этот же момент саму Таню вывезли на каталке в коридор, намереваясь отвезти в реанимацию, несмотря на то, что она на мгновение пришла в себя. Громов бросился к ней. Он быстро перебирал ногами, схватившись ладонями за металлические ручки каталки.
— Малышка! — вымученно простонал он. — Ты видишь меня?
Таня с трудом моргнула. Её глаза приоткрылись, но сразу же заполнились слезами. Вместе с сознанием пришла и страшная боль. Перед глазами всё плыло. Она видела лишь силуэт Жени и яркий свет, бьющий с потолка. Она приоткрыла синие губы, желая сказать, что он был прав. Он действительно никогда бы её не уронил. Но губы не слушались. Как и всё остальное тело. Она не чувствовала его совершенно. Она пыталась не закрывать глаза. Пыталась бороться. За себя. За любимого мужчину. За них двоих. Но ничего не выходило. И если бы глаза могли говорить, то в них было бы всего три слова — «люблю», «спасибо» и «прощай».
— Я никто без тебя! — прокричал он, хватая её ладонь как самое драгоценное, что было и есть в его жизни. — Таня! Нет! Смотри на меня!
Глаза Тани закрылись, а с ресниц сорвалась слеза.
Врачи открыли дверь в реанимацию, но Евгений крепче обхватил ладонями каталку, не давая персоналу увезти её туда.
— Нет! — закричал он, вновь теряя рассудок. Самое любимое, самое дорогое, безбожно забирали у него. Его резали по живому. Его убивали.
— Отойдите назад! — строго произнесла врач, потянув каталку с Таней на себя. — Вы мешаете! Вы её убиваете!
Арсений подбежал к Громову, с трудом разжимая его побелевшие пальцы, позволяя врачам увезти Татьяну в реанимацию. Евгений подался вперед, но дверь в отделение закрылась. Он прислонился к ней, горячим лбом касаясь холодного стекла, а затем бессильно ударил по нему кулаком и застонал.
Алиса задрожала от ужаса. Сильный мужчина, который мог свернуть горы, сейчас был загнан в угол настолько, что кроме стонов ему не оставалось ничего. Она была готова поклясться, что это самое страшное, что она слышала и видела за всю свою жизнь.
Но в следующую секунду произошло то, что шокировало всех присутствующих ещё больше, запуская по коже мурашки — его стон перешел в крик, полный боли и отчаяния.
========== Когда разбиваются чемпионы ==========
«Российская фигуристка, олимпийская чемпионка в паре с Евгением Громовым, Татьяна Алексеева получила серьезную травму головы на финале Гран-при в канадском Ванкувере. На данный момент она находится в главном клиническом госпитале без сознания. Врачи оценивают её состояние как крайне тяжелое…»
— Женя? — несмело обратилась к нему Алиса, коснувшись ладонью напряженного плеча. Таню увезли в реанимацию несколько минут назад, но он так и стоял, уткнувшись лицом в стеклянную дверь. — Женя, давай ты сядешь?
Громов на её слова никак не реагировал, но замолчал. Больше он не кричал и вообще не издавал каких-либо звуков. Алиса несмело развернула его к себе и заглянула в опустошенные болью глаза. За пару часов Евгений постарел на пару лет. Красивые глаза стали мертвенно-серыми, а взгляд абсолютно отреченным. Сила, которой он был исполнен, больше не жила в нем. Он умирал вместе с любимой женщиной.
Ладони Алисы, лежавшие на его предплечьях, испуганно дрогнули, а сама она оторопела от ужаса на несколько секунд. Евгений, подобно живому трупу смотрел сквозь неё.
— Д-давай сядем, — дрожащим голосом снова предложила она, подведя Женю к коридорной кушетке. Благо, Громов не сопротивлялся и вел себя отстраненно-податливо. Когда он сел, Алиса осталась стоять перед ним и бросила взгляд на Арсения, который у окна вглядывался в темнеющее небо Ванкувера. Алиса не могла читать его мысли, но видела, понимала, чувствовала, что сейчас он винит в произошедшем себя.
Внезапно она ощутила, как руки Евгения притянули её к себе и крепко обняли за талию. Громов уткнулся лицом в её живот, закрывая глаза и впиваясь пальцами в спину Алисы, укрытую вязанной кофтой. На несколько секунд она перестала дышать. В сложившейся ситуации никто из них уже несколько часов не мог сделать полноценный вдох полной грудью, а эти тиски сильных рук окончательно лишили возможности дышать нормально.
— Мне больно… — глухо простонал он, обжигая горячим дыханием. — Мне больно, Алиса…
Калинина приоткрыла губы от ужаса. Столько отчаяния, столько… Слабости? Она никогда не слышала в его голосе этих нот. Высокий, полный сил мужчина сейчас казался совершенно маленьким, потерявшимся мальчиком, которому была жизненно необходима поддержка. Жизненно необходим друг, которым Алиса верно оставалась на протяжении последних десяти лет.
Она моргнула, и с её ресниц сорвались слёзы, принимаясь бежать по щекам.
— Я знаю, родной, — прошептала она, побеждая оцепенение и бережно касаясь ладонью его волос, поглаживая по голове. — Мне тоже…
Арсений на мгновение перевел взгляд от окна, став свидетелем этой сцены. Но ревности не испытал, понимая, как сильно они необходимы друг другу, как много они друг для друга значат. Связь между ними была. Но совсем не такая, как между ним и Алисой. Она другая, но от того не менее сильная.
Мельников знал их практически всю жизнь. Громова — с самого детства, а Алису лет с семнадцати, когда они с Евгением стали парой. И несмотря на не самые теплые изначально отношения, он знал, как сильны они оба. Как сильны по отдельности, и как титанически непобедимы вместе. Но сейчас они были абсолютно бессильны и разбиты. Так же, как были разбиты и сам Арсений, и невероятная чемпионка Ксения, и Дмитрий. Сильные духом и телом люди были разбиты на осколки и с ужасом ждали того, что будет дальше. С трудом вдыхали воздух, пропитанный больничным отчаянием, и ждали. Надеялись. Верили. Находились в подвешенном состоянии, пребывая мыслями где-то между небом и землей.
Где-то там, где пребывала сейчас Таня, без которой их жизни не будут прежними. Без которой эти чемпионы навсегда останутся разбитыми.
***
Темная зимняя ночь заволокла Ванкувер. Врачи до сих пор не выходили из реанимационного блока, в который увезли Таню несколько часов назад. Дмитрий насильно увез Ксюшу в съемную квартиру Громова, так как приступы истерики начинали охватывать её всё чаще. Арсений хотел отправить с ними Алису, но она буквально руками вцепилась в безжизненно сидящего на кушетке Женю, крича, что не оставит его. И не оставила. Теперь она тихо сопела на плече Арсения, сидя между ним и Громовым.