— Идём! — Таня схватила его за руку, подобно возбужденному ребенку, и попыталась завести Томилина в дом, но всё было бесполезно. Он не шелохнулся.
— Таня, я не могу смотреть ему в глаза… — тихо признался он, опустив взгляд на припорошенное снегом крыльцо. — Я виноват. Мы оба знаем.
— Илья, он немного подуется на тебя и простит, — заверила его она.
— Таня, если бы тебя не стало, это не пережил бы ни я, ни он, — тихо признался он, чувствуя, как его собеседница замерла, видимо, вспоминая последние секунды перед ударом головой об лёд. Томилин понял, что зря начал эту тему. Тане, которую уже однажды уронил партнер, было до сих пор тяжело вспоминать то, что произошло.
— Иди в дом, — за спиной Тани раздался строгий голос Громова, который был недоволен её долгим нахождением на крыльце. Томилин и вовсе попятился назад, намереваясь уйти. Взгляд Евгения был строгим, но злости и агрессии как тогда, на льду Ванкувера, не было, и это позволило Илье сделать вдох.
— Нет, мы разговариваем, — возмутилась Таня, пытаясь затолкать Женю обратно, но всё было тщетно.
— Я договорю, — сухо произнес он, бросив очередной взгляд на Илью, который чувствовал, что ещё немного, и у него откажут ноги от страха. — Громова, вернись к гостям.
Таня приоткрыла рот, намереваясь возразить, но услышанное на мгновение лишило дара речи. Он впервые назвал её так, хотя и был в этот момент явно раздражен. Она бросила встревоженный взгляд на Илью, а затем была вынуждена вернуться в дом и присоединиться к друзьям, которые прильнули к окну, выходившему на крыльцо, и наблюдали за происходящим, затаив дыхание.
— Что будешь делать дальше? — нахмурив брови, поинтересовался Громов, как только они остались наедине. А несколько пар любопытных глаз, следивших за ними, он старался не замечать.
— Пока не решил, но Федерация требует ответа, — пробубнил Илья, чувствуя себя будто на допросе. Он смотрел куда угодно, только не в стальные серо-голубые глаза. Громов тяжело вздохнул, оценивающим взглядом посмотрев на Томилина, а затем отчего-то внезапно улыбнулся.
— Илья, — позвал его он, призывая, наконец, отбросить страх и встретиться с ним взглядом. — Я не смогу оставить лёд никогда, как бы сильно ни пытался. И я собираюсь набирать себе учеников. Мне нужны сильные люди, которые не сломаются под моим напором.
Томилин теперь смотрел на Евгения в упор, ошарашенно округлив карие глаза и совершенно отказываясь верить в то, к чему вёл Громов.
— То, что ты нашел в себе смелость прийти сюда — достойный поступок, — отметил Евгений, а затем протянул ему ладонь для рукопожатия. — Предлагаю поработать вместе. Я сделаю из тебя человека.
Илья ещё больше округлил глаза, смотря на руку Громова и теряя дар речи окончательно.
— А пока ты думаешь над положительным ответом, предлагаю пройти за стол. У нас там невероятно вкусная запеченная утка, — Евгений тепло улыбнулся, поражаясь, как мог ревновать Таню к такому несмелому вчерашнему юниору, а затем, пользуясь его растерянностью, приобнял его за плечи и завел в дом. Громов знал, что Илья, несмотря на хорошие отношения с Мельниковым, согласится перейти к нему. Знал и то, что им будет очень нелегко, как минимум потому, что Илье придется искать партнершу, а после случившегося на эту роль согласится мало какая девушка. Однако в свое время Громов стал великим как раз с той партнершей, которую нашел сам, пусть и с большим трудом. А счастливым стал с той, что нашла его сама…
Знал Женя и то, что у Томилина наверняка появилась куча психологических барьеров в плане выполнения многих элементов. Но Громов, как бы ни был счастлив в роли семьянина, не мог существовать без льда, без азарта, без преодоления трудностей. Без побед как над телом, так и над головой. Чем больше трудностей — тем интереснее их преодолевать.
— Уже решили, в какой вид спорта отдадите сына? — с улыбкой поинтересовалась Таня, обращаясь к Алисе и вспоминая, что они совсем недавно узнали пол будущего малыша.
— Ты ещё спрашиваешь? — дернул бровью Мельников.
— В одиночное, надеюсь? — уточнил Дима у своего тренера.
— В парное только через мой труп, — качнул головой Арсений, прекрасно зная, что этот вид фигурного катания самый опасный.
— То есть гимнастику вы вообще не рассматривали? — мрачно уточнила Арина Мельникова, будучи олимпийской чемпионкой именно по этому виду спорта.
***
Апрель.
Евгений торопился домой с вечерней тренировки. Они с Алисой полностью переключились на Илью, а вот Арсений вернулся в своё русло одиночного катания, работая сейчас в первую очередь с Димой, мечтая сделать из него чемпиона не только России, но и Европы, как минимум. Громов зашел в дом вместе с большим букетом цветов. Вчера Татьяне торжественно вручили звание Заслуженного мастера спорта России, но отпраздновать это они не успели, так как она сразу же убежала домой — готовиться к предстоящей в мае защите диплома. Громов настоял, что Тане необходимо закончить начатое и получить высшее образование. Поначалу Громова отпиралась, но затем действительно загорелась этой идеей. На днях ей предстоял отъезд в Санкт-Петербург для финальной консультации с научным руководителем.
Евгений отложил букет на небольшой столик, а затем обомлел, почувствовав запах… Прямиком из детства. Вишневый пирог. Мамин. Словно завороженный, он прямо в уличных ботинках прошел на кухню, надеясь, что это не галлюцинации, и этот запах действительно имеет источник.
— Женя? — насторожилась Таня, наблюдая за тем, как Громов, обнаружив на столе пирог, не снимая пальто, нашел нож и принялся отрезать себе кусочек. И пока Евгений, стоя у стола, жевал пирог, понимая, что от потрясающего и давно знакомого вкуса у него кружится голова, Таня стянула с него верхнюю одежду.
— Откуда рецепт? — удивился он, садясь за стол и изумленно смотря на любимую женщину, которой так шли домашние хлопоты. Наблюдая за ней последние месяцы, когда она была максимально далека от льда и занималась домашним очагом, Громов ловил себя на мысли о том, что он самый счастливый мужчина на свете. Да, он наблюдал за действующими парниками каждый день и ловил себя на зависти, да, он хотел снова вернуться на Олимпийские игры и задавить всех недосягаемым уровнем мастерства. Да, он хотел снова быть на льду с Таней. Но это было слишком рискованно. Таня нужна ему живая и здоровая. Ради этого можно пожертвовать всем остальным.
— Когда я была без сознания… — несмело начала Таня, устроившись за столом напротив мужа. — Я видела странный сон…
Несмотря на то, что прошло уже четыре месяца с тех пор, как она пришла в себя и почти восстановилась от последствий удара головой, Таня до сих пор боялась поднимать эту тему. Громов сразу же уходил в себя, вспоминая самые страшные дни его жизни. И Таня прекрасно видела, как сильно он боялся, что её может не стать. Она видела это с первого дня возвращения на этот свет. Видела, как за пару дней без неё он постарел на несколько лет. Видела усталые глаза и несколько седых прядей на голове…
— Мы сидели с… — Таня испуганно посмотрела на Громова, даже не зная, как такое рассказать. — С твоей мамой…
Лицо Евгения вытянулось от удивления, а серо-голубые глаза ошарашенно округлились.
— В белой беседке, в заснеженном саду, — продолжила Таня, полагая, что такая реакция Громова не подкреплена ничем большим. — Там было очень красиво, но жутко холодно…
Евгений почувствовал, как его сердце пропустило удар. Он внимательно смотрел на Таню, ловя каждое её слово, каждый смущенный жест, каждый взмах ресниц.
— Мы ели вишневый пирог, — тихо продолжала она, боясь, что Громов над её рассказом просто посмеется. — Она сказала, что ты его обожаешь и… поделилась рецептом. Как только я пришла в себя, записала его, чтобы не забыть…
Громов в безмолвном изумлении смотрел на Таню, даже переставая моргать.