Евгений, не выпуская телефона из рук, подошел к плите, убирая с неё закипевший
чайник.
«Ты смеешь мне угрожать, товарищ Плюша? Пожалуй, я так и запишу тебя в
контактах. Во сколько мне завтра встречать тебя?»
— Может, ты поговоришь со мной не отвлекаясь на телефон? — с теплой улыбкой обратилась к Татьяне мама, сидя напротив за кухонным столом.
— Прости, это… Громов, — устало вздохнула она, ничего не отвечая на его последнее сообщение. Было приятно, что он хотел помочь, но Таня не хотела, чтобы он узнал, где она собирается жить. Поэтому от его помощи придется отказаться. Несколькими минутами позже она отправила ему ответ — «Я доберусь сама. Уже нашла неплохое место. Спасибо за предложение.)»
***
Таня поежилась, стоя на площади трех вокзалов. Она хотела поправить шарф и плотнее закутать шею, но, как только отпустила ручку своего большого чемодана, тот сразу же упал на землю, а вместе с ним и спортивная сумка. Алексеева поспешила поднять вещи, мысленно отмечая, что помощь Громова была бы действительно кстати, но женская гордость — штука беспощадная. К самим женщинам в первую очередь.
Тане было необходимо успеть пристроить малую часть своих вещей, которые она
смогла привезти самостоятельно, а затем отправиться на вечернюю тренировку.
Через полтора часа она стояла напротив четырехэтажного здания с табличкой, на
которой выцветшими буквами было указано — «Общежитие училища Олимпийского
резерва №2».
========== Новый год и неделя безмолвия ==========
Татьяна зашла в общежитие и огляделась по сторонам. У неё было стойкое ощущение, что ничего в этом месте не изменилось за те годы, которые ей посчастливилось здесь отсутствовать. Облупившаяся краска на стенах в коридоре и нелепые нарисованные стенгазеты об известных спортсменах. Ещё в тринадцать лет, впервые оказавшись здесь, Алексеева не могла понять, почему будущие спортивные надежды страны должны жить в таких условиях. Видимо, руководство полагает, что такая атмосфера ещё больше мотивирует на успехи, которые помогут в дальнейшем избавить себя от пребывания в подобных местах.
***
— Я всегда рада тебя видеть, Танечка, — с теплой улыбкой говорила с ней заведующая общежитием. — И на время новогодних каникул у нас тут достаточно пустых комнат, но уверена ли ты, что тебе здесь будет комфортно? Не скажется ли это на тренировочном процессе?
— Я уверена, Надежда Ивановна, — машинально отвечала Алексеева, желая скорее оставить свои вещи в какой-либо комнате и отправиться на тренировку, потому что боялась опоздать. С тех пор, как Таня последний раз была в столице, прошло много времени, и она совершенно забыла город.
Заведующая поправила очки и заговорщески улыбнулась.
— А как же твой партнер, Громов? Он не против, что ты будешь проживать в общежитии?
Татьяна изменилась в лице, взгляд её стал серьезным, недружелюбным.
— Он не в курсе, пусть так и остается.
Надежда Ивановна понимающе кивнула, а затем улыбнулась и начала набирать номер на стационарном телефоне, что стоял на столе.
— Тогда добро пожаловать. Сейчас позвоню на охрану, там тебе дадут ключи, — пояснила она, приложив трубку к уху и дожидаясь ответа. — У нас ничего не поменялось, привыкнешь быстро. Но всё же надеюсь, что в скором времени обзаведешься более комфортным жильем…
***
Алексеева спустилась в московское метро, отмечая, что уже забыла, как быстро всё здесь течет, и как сложно лавировать в людском потоке с большой спортивной сумкой. Она приехала на тренировку с получасовым опозданием, не рассчитав время.
Таня торопливо зашнуровывала коньки возле самого выхода на лёд, сопровождаемая недовольным взглядом тренера и шумными злыми вздохами Громова. Татьяна быстро подъехала к нему, боясь встретиться взглядом. Она и без этого чувствовала, что он на грани бешенства.
— Может, хотя бы после этого разрешишь заезжать за тобой перед тренировками? — проворчал он.
— Поговорим после, — деловито отмахнулась от партнера Татьяна. — У нас впереди много работы.
***
— Ну, — с тщательно скрываемым всю тренировку нетерпением, начал Громов, когда они с Таней присели на скамейку и начали расшнуровывать коньки. — Расскажи, как тебе так быстро удалось найти жилье.
— Оказывается, нет ничего невозможного, когда у тебя есть партнер, который может так прекрасно мотивировать, — попыталась отшутиться Таня, очаровательно улыбнувшись.
— Какая станция метро ближайшая? — продолжал интересоваться Евгений, поставив этим в тупик свою собеседницу, которая не была готова к подобным вопросам. По пути на тренировку, сильно опаздывая, она думала лишь о том, чтобы Громов её не убил. Придумывать легенду о своем месте проживания ей было некогда.
— Я ещё не запомнила название, — попыталась выкрутиться Алексеева.
Евгений непонимающе на неё посмотрел. Таня не была похожа на дурочку.
— У меня начинает закрадываться мысль о том, что ты живешь с десятью гастарбайтерами где-нибудь в районе Выхино.
Татьяна издала нервный смешок, а затем сняла коньки и взяла их в руки, намереваясь пойти в раздевалку в одних носках. Её стопы буквально горели от четырех безвылазных часов на льду, и холодный пол был как никогда приятен.
— А что, такой плохой район? — наивно похлопав ресницами, поинтересовалась Алексеева, шагая с Громовым по коридору ледового дворца.
— Для привлекательных девушек вроде тебя он попросту опасен, — констатировал Евгений. — Однако шаверму там готовят потрясающе.
После услышанного Татьяна резко остановилась. Её округлившиеся от удивления глаза заставили Громова засмеяться.
— Встречаемся через десять минут у центрального входа, — безапелляционным тоном произнес он. — Раз ты не говоришь, где живешь, то с тебя шаверма.
— А может, у меня нет денег? — попыталась отмазаться Алексеева.
— Мне твои деньги не нужны. Мне нужна твоя компания.
***
Туго затягивая пояс бордового пальто, Таня вышла из дворца. Как только Громов увидел её, то без слов забрал из рук спортивную сумку и направился к большому белому мерседесу.
— Да это ведь олимпийский автомобиль! — воскликнула Алексеева, когда партнер галантно открыл ей дверь машины.
— Да, Турин, — с теплой улыбкой ответил Евгений, положив их сумки на заднее сидение кроссовера. — Наша первая олимпиада, и первая бронза. Но эта бронза была и есть дороже, чем все заработанное золото.
— Да, олимпийская медаль это… совсем другой уровень, — с восхищением прошептала Таня, пристегиваясь и смотря на точеный профиль партнера в свете ночных фонарей.
— Наш тренер, Ольга Андреевна, сказала однажды: я буду вас вести сколько хотите, но вы должны будете мне олимпийскую медаль. Мы согласились. Сразу после награждения мы с Алисой сняли свои медали и отдали ей, сказав: «Сделайте их золотыми». Она — великий тренер. Не требует беспрекословного подчинения, но просит сотрудничества. А её умение терпеть меня в прениях, — Евгений улыбнулся, быстро посмотрев на Таню, — это талант. Да, я знаю, что могу быть невыносимым, но Ольга Андреевна понимает, что я всего лишь хочу помочь добиться олимпийского золота, потому что к какому бы соревнованию мы ни готовились, главная цель — олимпиада.
Таня про себя отметила, что Громов стал более открытым и разговорчивым после прилета в Россию, но в глубине души надеялась, что виной тому то, что они заметно сблизились.
— Надеюсь, я не нарушу ваши планы, — ответила она, опустив взгляд на свои пальцы, которые волнительно сминали края пальто. Таня понимала, какая большая ответственность лежит на ней. Она должна сделать всё, чтобы многолетние труды Громова, Алисы и Ольги Андреевны не были напрасны.
Евгений промолчал, нахмурившись. Его планы были неизвестны даже для него самого. Тренировки помогали отвлечься от постоянных сомнений о продолжении карьеры, поэтому из-за некоторого эгоизма он загонял и себя, и Таню на тренировках, заглушая душевную боль и усталость физической, оправдываясь перед самим собой слабым уровнем новой партнерши.