Женя снова взял её за руку, уводя в зону kiss&cry, где спортсмены ждали оглашения оценок.
Евгений, Татьяна и Ольга Андреевна сели на небольшую скамейку, смотря на монитор перед ними, на котором повторяли их прокат. Алексеева понимала, что их сейчас снимают и ей нужно держать лицо, а потому она попыталась улыбнуться, но вышла у неё кривая, измученная улыбка. Громов, пристально смотря на монитор, положил ладонь на её обнаженное бедро.
Таня увидела на мониторе повтор подкрутки. На крупном плане показывали Евгения после того, как она взмыла в воздух. Он медленно запрокидывал голову и взгляд его холодных, донельзя сосредоточенных на партнерше глаз, на несколько секунд отрезвил Алексееву. Выглядело впечатляюще.
«Tatiana Alexeeva and Evgenii Gromov have earned 77.68 points and they are currently in the second place.»
Громов кивнул, соглашаясь со справедливой оценкой. Его даже не испугало то, что на данный момент, после короткой программы, они вторые. Он знал, что разница в меньше чем балл это несерьезно, и был уверен, что завтра, в произвольной, они откатаются блестяще.
Но Таня была уверена только в том, что Евгений, привыкший быть первым, убьет её за то, что случилось сегодня.
— Не-ет, — успела простонать она, услышав оценку и снова закрывая ладонями лицо, наклоняясь к коленям.
— Уводи её отсюда, — строго обратилась к Громову Ольга Андреевна, понимая, что Таня не в силах прийти в себя.
Евгений согласился. Он по-хозяйски закинул Татьяну себе на плечо, быстрыми шагами направляясь в раздевалку. Ему было плевать на журналистов, на фотографов, на всех, кто был вокруг и сопровождал их всю дорогу в подтрибунном помещении.
Алексеева безвольно повисла на его плече, всё ещё не убирая ладоней от лица. Сумасшедшее чувство. Ей было спокойно в руках этого мужчины, но в то же время она его боялась.
Зайдя в пустую раздевалку, Евгений облегченно выдохнул. Они одни. Это радовало. Он аккуратно посадил Таню на скамейку и собирался поговорить с ней, но его прервала Ольга Андреевна.
— Поговори с журналистами, — попросила она. — Иначе они сами напридумывают.
— Мне сейчас не до этого, — прорычал Громов, не имея малейшего желания оставлять партнершу.
— Иди, я побуду с Таней, — строго произнесла тренер, вынуждая Евгения послушаться.
***
— Евгений, здравствуйте! — громко обратились к нему журналисты, поджидавшие фигуриста в подтрибунном помещении. Они сразу же направили в его сторону микрофоны, камеры и освещение.
— Здравствуйте, — без улыбки ответил он.
— Поздравляем вас с Татьяной с первым стартом в совместной карьере! — произнес журналист с российского спортивного канала. — Считаете ли вы его успешным?
— Более чем, — серьезно кивнул Евгений. — Таня замечательная партнерша, мне с ней комфортно.
— А как же досадное падение в конце? Считаете ли вы это следствием низкого уровня мастерства Татьяны?
— Фигуристы с, как вы выразились, низким уровнем мастерства, в последней разминке не катаются, — осадил корреспондента Громов. — На тренировках Татьяна выполняет все элементы на высшем уровне, полностью соответствуя оказанному ей кредиту доверия от Федерации и нашего тренерского штаба. Все элементы во время сегодняшнего проката были выполнены безукоризненно, за исключением ошибки на последнем тулупе, но думаю, что, посмотрев весь прокат, ни у кого не должно оставаться сомнений в том, что Татьяна умеет выполнять тулупы, которые объективно легче, чем тройной выброс, который она выполнила идеально. Сегодня она немного перенервничала, к тому же каскад стоит в самом конце программы, когда мы физически чувствуем себя хуже, чем вначале.
— Может, вам стоит переставить каскад в начало программы так, как у пары Волченкова/Квятковский?
— Мы не смотрим на то, как у других, — злился от подобных вопросов Громов. — Если им комфортно выполнять прыжки в начале — это их дело. Мы будем бороться не с ними, а с самими собой. Поэтому каскад останется на прежнем месте.
После ещё нескольких дурацких, по мнению Евгения, вопросов, он торопился вернуться в раздевалку. В коридоре подтрибунного помещения он встретил Волченкову, сияющую от счастья.
— Напомни-ка, когда у тебя последний раз было серебро чемпионата Европы? — неприятно улыбнулась она.
— Лучше готовься примерить его на себя завтра, — резко ответил Громов, не останавливаясь.
Зайдя в раздевалку, он обнаружил Татьяну в одиночестве. Ольги Андреевны здесь не было. Скорее всего, она была вынуждена пойти к судьям, чтобы забрать протоколы и разобрать их позже на тренировке.
Таня всё так же сидела на скамейке, но в этот раз она не просто плакала. Её тело дрожало, и Громов понимал, что у неё начинается истерика.
— Так, — вздохнул он, опустившись перед ней на корточки. — Давай снимем с тебя коньки.
Татьяна ничего не ответила. Она убрала ладони от лица, наблюдая за тем, как Евгений расшнуровывал её ботинки.
— Не трогай, — дрожащим голосом попросила она. — Не трогай меня. Отойди.
Женя непонимающе посмотрел на партнершу, но просьбу выполнил. Он поднялся и отошел к стене, прислонившись к ней спиной и с тревогой наблюдая за Татьяной. В такие моменты как никогда становилось ясно, что натренировать тело порой куда проще, чем сделать то же самое с психикой.
В следующую секунду Громова словно ударило по голове. Он внезапно осознал, что в истерике Татьяны виновата не её психика, не её падение, а он сам. Он повышал на неё голос каждую тренировку и всегда заострял внимание на последнем прыжке в каскаде. Он был уверен, что поступал правильно, потому что ошибиться на простейшем прыжке было никак нельзя.
За всем этим Евгений просто не оставил Татьяне права на ошибку, забывая о том, что ошибаются в этой жизни все. Особенно вне льда.
Женя собрался с мыслями, чтобы подойти к ней и попросить прощения, но она не дала ему этого сделать.
— Это всё из-за тебя, — тихо произнесла Таня, снимая тот конек, что успел расшнуровать Громов, и со злостью принимаясь за шнурки второго.
Услышанное сильно задело Евгения, в корне меняя его настроение.
— Ты имеешь в виду то, что ты здесь, на чемпионате Европы? — язвительно уточнил он, делая пару медленных шагов к скамейке. — Да, это из-за меня.
Татьяна освободила вторую ногу и, положив коньки на скамейку, поднялась с неё. Она без страха почти вплотную подошла к Громову и запрокинула голову, чтобы видеть его лицо. Алексеева теперь была практически босой, а Евгений всё ещё оставался в коньках, и это делало их и без того немалую разницу в росте ещё больше.
— Все твои крики, всю твою агрессию! Вот, что я имею в виду! — выпалила Татьяна, повышая голос. Её апатия резко сменилась яростью. — Ты не давал мне проходу с этим долбанным двойным тулупом! И вот, что вышло!
— То есть, это я виноват? — приподнял брови Громов, понимая, что он действительно был виновен, но не в том, что придирался, а в том, как это делал.
— Ты! — крикнула она, намереваясь отойти от партнера, но он не дал ей этого сделать и развернул к себе лицом, крепко сжимая ладони на обнаженных предплечьях.
— В глазах твоих горящих тоже я виноват? — прорычал он. — В твоих соблазнительных движениях тоже? В том, что твоё тело говорит само за себя?
Таня приоткрыла губы, с испугом смотря партнеру в глаза. Громов озвучивал то, в чем Татьяна боялась признаться сама себе. И Евгений был прав. Причиной всего, что он перечислил, был он.
— Н-нет, — голос Татьяны дрогнул, и она опустила голову вниз. — Это просто образ.
Громов обхватил пальцами её подбородок, приподнимая лицо партнерши, но она опустила глаза вниз, боясь встретиться с ним взглядом.
— Образ этот был весь последний месяц, — констатировал Евгений. — Но с каждым днем ты каталась…
— Это просто образ! Отпусти меня! — резко воскликнула она, перебивая Громова и ударив ладонями по его груди, пытаясь отстраниться. — Со Стасом у нас тоже были подобные программы, — слукавила она, пытаясь оправдать себя.
Евгения неимоверно злила эта ситуация. Злили упоминания Стаса.
— Такие программы у вас с ним тоже были? — с яростью спросил он, резко обхватывая Таню под ягодицами, отрывая её от пола и прижимая спиной к стене.