— Какой прием? — не поняла она.
— Федерация всегда приглашает нас на прием после международных соревнований, — кивнула Ксения. — Так что придется тебе потерпеть меня ещё немного.
Татьяна как можно более искренне улыбнулась, пытаясь показать, что вовсе не устала от подруги. На самом же деле она чувствовала, что устала от всех и вся. Особенно от своего отвратительного поведения по отношению к Громову.
***
Шереметьево, 13:30.
Сборная России по фигурному катанию вернулась на родину. Спортсмены вышли в большой зал аэропорта, наполненный болельщиками и журналистами. Таня от такого количества людей несколько растерялась, но, ощутив на своем плече руку Громова, стала заметно увереннее.
— Наслаждайся, — тихо произнес Евгений, а затем улыбнулся и отпустил Таню, отходя от неё, чтобы оставить автограф на коньках юной болельщицы.
***
Федерация фигурного катания на коньках России, 17:20.
Перед тем, как отправиться на прием, у Тани и Жени было буквально два часа, чтобы привести себя в порядок после перелета. Когда к ним на эти два часа напросилась ещё и Ксения, не располагавшая в Москве жильем, то Громов понимал, что едва ли ему светит принять душ. В собственной-то квартире. Он отнекивался от одиночницы, как мог, но Татьяна вновь надавила на партнера со своими «дружескими» аргументами.
Поэтому сейчас, сидя вместе с коллегами по сборной и ключевыми спортивными функционерами за большим овальным столом, Громов мечтал, чтобы этот прием закончился как можно скорее. Ему не терпелось наконец нормально принять душ и немного отдохнуть.
В отличие от партнера, Татьяна, для которой такой прием был первым, ловила каждое слово официальных лиц. Она внимательно слушала представителей Федерации и улыбалась, когда речь заходила об успехе их с Женей пары. Она успевала ещё и внимательно рассматривать красивый и дорогой интерьер большого зала, цепляясь взглядом за детали в виде ваз с цветами или богатых, тяжелых штор.
Несколько раз Таня ловила на себе взгляды светловолосого мужчины, сидевшего напротив неё. Выглядел он примерно на тридцать. Судя по костюму и значку с эмблемой Министерства Спорта на его воротнике пиджака, он, скорее всего, был не действующим спортсменом, а представителем Федерации.
После окончания официальной части этот мужчина подозвал к себе Таню и её партнера.
— Здравствуйте, Татьяна, — с улыбкой обратился он. — Рад познакомиться с вами лично. Я — член исполкома Федерации по Ленинградской области, Арсений Мельников.
— Очень приятно, — кивнула Алексеева, наблюдая, как Громов демонстративно не пожал руку её новому знакомому.
— Мне жаль, что придется испортить вам такой хороший вечер, но кто-то должен это сообщить…
— Ты можешь испортить любой вечер одним своим присутствием, Сеня, — мрачно произнес Громов, желая скорее отправиться домой.
Татьяна бросила на него косой взгляд, удивляясь тому, как её партнер вел себя при общении с представителем Федерации. Похоже, они были близко знакомы.
— Вы оштрафованы. Сейчас решается вопрос о том, какая сумма будет вычтена из ваших призовых, — строго произнес Арсений, пропустив фразу Громова мимо ушей.
— Что? — не поняла Таня, ошарашенно приподнимая брови. Она рассчитывала на полученные призовые деньги снять хорошее жилье и съехать от своего новоиспеченного друга. Она красноречиво посмотрела на Евгения, призывая его что-то возразить, но тот смиренно молчал.
Громов знал, за что их оштрафовали. Он осознанно нарушил правила на чемпионате Европы и понимал, что им будет за это грозить.
— Женя? — громко обратилась к нему Татьяна, вызывая ядовитую ухмылку на лице Арсения.
— Она, стало быть, не в курсе? — догадался чиновник, пристально смотря на Евгения.
— Женя, что произошло? — злилась Таня, которую такое молчание Громова пугало.
— Вы нарушили протокол международного союза конькобежцев, — пояснил за него Арсений. — По нему вы должны были присутствовать на двух пресс-конференциях после короткой и произвольной программы. Но вы не явились.
Алексеева ошарашенно приоткрыла рот, смотря на абсолютно невозмутимого Евгения и ожидая от него объяснений. Сейчас, вспоминая свой опыт просмотров чемпионатов Европы по телевизору, она припоминала, что призеры по итогам короткой и произвольной программы всегда проводили пресс-конференции. Но ни после короткой, ни после произвольной Громов ни слова не сказал о встрече с журналистами. Он не мог этого не знать.
— Но почему ты… — растерянно попыталась задать вопрос Таня, с трудом подбирая слова после такой новости. — Почему мы не пошли?
— Принеси мне бокал шампанского, пожалуйста, — улыбнулся Евгений, поставив этой фразой партнершу в тупик.
Несколько секунд она безмолвно смотрела на него, как на умалишенного.
— Пожалуйста, — снова повторил Громов, убедительно посмотрев в глаза партнерше, умоляя её оставить его с Арсением наедине.
По искрящему злостью взгляду Тани, Евгений понимал, что после приема, когда они останутся наедине, ему несдобровать. Однако Таня всё же развернулась, оставляя партнера с представителем федерации, и направилась к небольшому столику с бокалами шампанского, громко постукивая каблуками сапог от испытываемого недовольства.
— Хороша, — вздохнул Арсений, провожая её взглядом.
— Даже не думай, — угрожающе произнес Громов, вынуждая собеседника оторваться от Тани и посмотреть на него.
— Значит, между вами действительно что-то есть? А она знает, благодаря кому ты здесь?
— Между нами, кроме льда, ничего нет, — сухо произнес Евгений, бросив короткий взгляд на партнершу, которая эмоционально беседовала о чем-то с Ксенией. Судя по всему, она уже начала жаловаться ей на то, что сделал Громов. — А здесь я благодаря своим ногам.
Арсений шумно усмехнулся, расстегнув пуговицу на пиджаке.
— Может, объяснишь, почему вы не явились на обе пресс-конференции?
— После короткой программы Таня была разбита, — сглотнул Евгений, вспоминая то, что произошло между ними в раздевалке. — Я боялся, что неудобные вопросы журналистов добьют её окончательно.
— Какая забота! — с насмешкой отметил Арсений.
— Федерации была важнее пресс-конференция или победа на Чемпионате? — начинал злиться от этого разговора Громов.
— Не много ли ты на себя берешь, пытаясь решить, что для Федерации важно? — самодовольно спросил его собеседник.
— Приходится работать и в этом направлении, раз вы сами не справляетесь, — кивнул Евгений, собираясь закончить их разговор и подойти к Тане, но Арсений схватил его за руку, не давая уйти и заставляя снова повернуться к нему лицом.
— А ты не зазнался, Громов? — презрительно поинтересовался у него представитель Федерации. — Забыл, из какого дерьма я тебя вытащил?
Арсений, в отличие от Евгения, видел, что Таня была от них уже в считанных шагах и ему хотелось, чтобы она услышала их разговор.
— Да? Может, мне тебя ещё и ублажить теперь орально? — оскалился фигурист, не терпевший подобных разговоров. — Вы больше свою контору прикрывали, в которой всё и без меня нечисто.
— Выбирай слова, иначе всю оставшуюся жизнь тебя даже в прокат коньков не возьмут работать, — пригрозил чиновник.
— А ты за всю оставшуюся жизнь так ничего более выдающегося, судя по всему, не сделаешь, — дернул плечом Громов, призывая собеседника убрать от него свою руку. — И в таком случае мне придется заказать тебе надгробную плиту с надписью «Арсений Мельников — человек, вытащивший Евгения Громова из дерьма».
— Мне пока рановато думать о надгробной плите, — довольно улыбнулся Арсений, замечая, что Таня стояла буквально за спиной Громова. — А вот тебе, похоже, самое то.
Евгений медленно обернулся. По лицу Тани, державшей два бокала шампанского в руках, он понимал, что она слышала последние фразы их беседы и была явно этим озадачена.
— Поехали домой, — обратился к ней Евгений.
— Татьяна, — произнес Арсений, заботливо забрав у неё из рук бокалы, — вы ведь только с чемпионата. Вы, наверное, голодны? У нас в этот раз, к сожалению, фуршета нет.