***
28 января, квартира Громова, 10:50.
Татьяна с трудом открыла глаза, понимая, что вставать с дивана совсем не хочется. Тело, измученное адскими физическими нагрузками, с каждым днём было всё труднее поднимать на очередную тренировку. Она потянулась, услышав хруст некоторых суставов, а затем свесила голову вниз, наблюдая за спящим Евгением. Ей показалось подозрительным то, что она проснулась раньше него.
Таня оглядела небольшую гостиную, только сейчас замечая, как сильно она стала захламлена. Последние десять дней они жили в постоянном цейтноте, а потому про уборку даже не думали. Таня увидела их коньки, лежащие в углу комнаты, без труда разглядела пыль на шкафу и полках, провела взглядом по одежде Жени, которая неаккуратно повисла на спинке стула. Но довершала картину под названием «Хозяева из фигуристов никакущие» грязная пластиковая посуда, оставленная на полу. Стоило только Громову чуть повести своей длинной ногой в сторону, и он непременно услышал бы шум этих контейнеров. Вчера их пригласили в Федерацию, чтобы решить вопрос с призовыми. Им оставили половину суммы, которую они вчера и получили. Большую часть этих денег они отдали Ольге Андревнее, которая в том, что её подопечные не явились на пресс-конференции, никак не виновата. На оставшуюся часть Громов взял в аренду до отлета на Олимпийские Игры машину, понимая, что больше не может ездить в метро. И, конечно, получение хоть каких-то денег фигуристы не могли не отметить. И именно следами вчерашнего совсем не спортивного обжорства были эти контейнеры.
Таня вздохнула, понимая, что нужно найти где-то внутри себя резервный источник энергии и хорошенько прибраться в квартире Громова. Она подняла с пола телефон и ужаснулась, увидев время.
— Женя! — резко воскликнула она, положив ладонь на плечо партнера, пытаясь его потрясти. — Женя! Мы проспали!
Громов нахмурился во сне, шумно втягивая носом воздух, и повернул голову в другую сторону.
— Же-еня! — нервно протянула Алексеева, сильнее тормоша его за плечо, понимая, что Ольга Андреевна убьет их за такое большое опоздание. — Мы в заднице!
— Если в твоей, — сонно и медленно начал отвечать Громов, — то это неплохо. Она у тебя очень даже.
Таня раздраженно покачала головой, вставая с дивана и начиная бегать по гостиной, стараясь найти свою одежду.
— В параллельной вселенной мы живем как нормальные люди, а не как свиньи! — недовольно отметила она, задев ногой контейнер.
Громов лежал с закрытыми глазами, пытаясь делать вид, что он спит, но едва сдерживал смех.
— Ты встанешь или нет? — кипятилась Таня, возвращаясь из ванной и со злостью замечая, что Евгений даже не пошевелился.
— Нет, — нарочито медленно зевнул Громов, поворачиваясь на бок и натягивая на плечо плед.
— Женя, ты нормальный? — возмущалась она, застегивая молнию на джинсовых брюках.
— У нас сегодня тренировка только в три часа, утренней нет, — Громов улыбнулся, открывая глаза, и приподнял голову, желая увидеть реакцию партнерши.
На несколько секунд Таня замерла, а затем её плечи с облегчением опустились. Она расслабленно выдохнула, подходя к своему спальному месту.
— Что-то я сегодня… — с потерянной улыбкой начала она, садясь на незаправленный диван.
— Немного Плюша, — кивнул Громов, положив голову обратно на подушку и закрывая глаза. — У меня стоит будильник на час дня. Спи спокойно.
Евгений слышал, как Таня раздевается и обратно ложится на диван, однако сам не мог уснуть. Фраза партнерши о параллельной вселенной крепко засела в его голове, заставляя размышлять о том, как они могли бы встретиться в другой жизни. Возможно, Громов был бы обыкновенным офисным клерком, а Таня, случайно перепутав кабинеты, ворвалась бы в его жизнь так же внезапно, как это случилось в существующей реальности. Но в другой они бы постепенно узнавали друг друга, ходили на свидания как все нормальные люди, а не вынуждены были с первого же дня привыкать к телам друг друга, совсем не погрузившись в души. Но эти размышления оставляли Громову и другой, не менее важный вопрос, от которого что-то больно сжималось в груди.
Встретились бы они вообще?
***
29 января, ледовый дворец «Вдохновение». 20:30.
Восемь часов на льду не прошли для Тани бесследно. В какой-то момент она ощутила неприятную боль в районе голеностопа, но умолчала об этом, понимая, что в их работе боль — ощущение вполне повседневное. Чувствовала Таня и то, что впервые за долгие годы ботинки коньков натерли ей ступни. Она боялась, что Громов может это заметить, а потому расшнуровываться решила не на скамейке у льда, а в раздевалке, оставшись наедине с собой. Надев на лезвия чехлы, Татьяна отправилась в раздевалку, уведомив об этом Громова. Вот только провести его было почти невозможно, и от опытного взгляда Евгения не укрылась странная походка партнерши, несмотря на то, что Таня изо всех сил старалась идти как обычно. Он пристально смотрел ей вслед, понимая, что здесь что-то не так…
Алексеева расшнуровала один ботинок, снимая его. Она согнула освобожденную ногу в колене и приподняла её, пристально рассматривая ступню. Сквозь белый носок проступала кровь в районе пятки. Таня устало вздохнула, опуская ногу на холодный пол, а затем прикрыла лицо ладонями, чувствуя, как гудят разгоряченные стопы.
— Что случилось? — поинтересовался Громов, заходя в раздевалку.
Тане пришлось убрать ладони от лица и обернуться.
— Без стука? А вдруг я была не одета? — попыталась улыбнуться Таня, однако улыбка после пережитой тренировки вышла у неё очень измученной.
— А может, я на это и рассчитывал?
Алексеева вздохнула, всё так же криво улыбаясь, а затем отвернулась, приглаживая выбившиеся из хвоста пряди волос и тяжело дыша. Громов сел рядом с ней на скамейку и приподнял ногу, которую она не успела разуть. Он положил её себе на колени, вынуждая Таню немного развернуться.
— Где болит? — строго спросил он, начиная расшнуровывать ботинок.
— С чего ты взял, что у меня что-то болит? — пожала плечами Алексеева, сильнее поджимая другую ногу под скамейку, не желая, чтобы Громов увидел кровь.
— Я уже говорил тебе, что не стану мириться с враньем, — сухо ответил Евгений, ловко справляясь со шнурками.
Таня согнула ногу в колене, собираясь встать. Ей не хотелось чтобы он возился с её ступнями, как минимум потому, что после тренировки они влажные и не в лучшем виде. Но Громову чувство брезгливости по отношению к партнерше было незнакомо, а потому он сильнее обхватил ладонями её ботинок, не давая подняться.
— Сиди спокойно, иначе будет больнее.
Алексеева недовольно вздохнула, смотря как Громов расшнуровывает её ботинок до самого основания, чтобы снять его максимально безболезненно. Евгений отложил конек в сторону, рассматривая ступню Тани и недовольно хмурясь, заметив проступившую через носок кровь.
— Всё? Насмотрелся? — разозлилась она, намереваясь в этот раз точно встать, но Евгений снова не дал этого сделать.
— У меня ничего не болит! — настаивала на своём Таня. — Мозоли это ерунда.
— Ничего не болит? — угрожающе уточнил Евгений, давая ей последний шанс.
— Нет! — во второй раз повторила Алексеева, вынуждая Громова пойти на крайние меры. Одной ладонью он обхватил середину голени, а другой — свод стопы. Он надавил на стопу, и Таня буквально подпрыгнула, закричав от боли, внезапно пронзившей голеностоп.
— Ничего не болит, да? — разозлился Евгений. — Когда это случилось?
— Во время захода на сальхов, — призналась Таня, виновато опуская глаза. — Примерно в середине тренировки.
— Почему не остановилась?
— Олимпиада на носу и…