К Тане же тянуло будто магнитом. И это наваждение было необычайно глубоким и сильным. Сопротивляться этому становилось всё сложнее. Влечение к ней было как к красивой и эффектной женщине. Которая, кажется, даже сама не догадывалась, насколько обворожительной является. Но, к большому раздражению Евгения, это было очевидно для других мужчин, постоянно круживших вокруг его партнерши.
Громов поймал себя на мысли о том, что после Олимпийских игр ему, возможно, стоит пересмотреть свои отношения с Таней и попробовать что-то большее. Но, с другой стороны, он думал и о том, что Алексеева, скорее всего, влечет его так сильно как раз потому, что она неизвестна для него. С Алисой он работал годами и просто перестал воспринимать её как женщину. Возможно, через некоторое время он точно так же привыкнет и к Тане? И этот вариант казался ему идеальным.
— Я? — напомнила ему о своем вопросе партнерша, намекая на то, что он так и не ответил. — Кто я, Женя?
Таня повернула к нему голову, пристально смотря темными и усталыми от долгого перелета глазами.
— Плюша, — попытался отшутиться он, криво улыбнувшись. Однако Тане такие шутки только делали больнее. Она разочарованно поджала губы, убеждаясь в верности своих предположений о том, что она Громову никто.
***
Час в автобусе — это, объективно говоря, не так уж и долго. Но только не когда перед этим ты провел четырнадцать часов в таком же сидячем положении.
Громов слушал музыку. Он на удивление неплохо поспал в самолете. А вот Таню сморило именно в автобусе. Заметив то, в какой неудобной позе дремала партнерша, прислонившись лбом к стеклу, Евгений недовольно вздохнул. Он аккуратно положил ладони на её плечи, медленно опуская партнершу на себя и положив её голову себе на колени, полагая, что так будет куда удобнее. Алексеева ничего не почувствовала, продолжая мирно сопеть. Громов несмело положил свою большую ладонь на её талию, а затем почувствовал, как его губы растянулись в теплой улыбке. Он невольно вспомнил, как Таня позаботилась о нём во время их первого совместного перелета. Таня немного пошевелилась, заставив Евгения на мгновение приподнять свою ладонь. Она подтянула к груди свои ноги, которые предусмотрительно освободила от обуви. Громов улыбнулся ещё шире, поражаясь тому, насколько его партнерша крохотная. Сейчас это перестало его раздражать. Сейчас это очаровывало, окончательно убеждая в том, что так, как к Алисе, он к ней не привыкнет.
Евгений вздохнул, увидев за окном очертания олимпийской деревни. Он не хотел будить Таню. Не хотел разрушать их нежную близость. Не хотел впускать в их личное пространство тысячи чужих людей, что окружат их через считанные минуты, и миллионы глаз, которые будут следить за ними посредством трансляций.
Не хотел, но знал, что придется.
***
Олимпийская деревня, Ванкувер. 18:30.
Татьяна, проснувшись на коленях Громова, чувствовала себя неловко. И когда партнер в шутку сказал, что вернул ей должок за то, что та спасла его шею во время перелета в Кёльн, это только больше разозлило. Никакие «должки» она его возвращать не обязывала. Таня сделала это потому что хотела помочь. Евгений убедительно попросил свою партнершу не отходить от него далеко, опасаясь, что в людском потоке, учитывая её невысокий рост, он попросту потеряет её. Татьяна сделала вид, что такая просьба ущемляет её свободу, но всё же согласилась.
Автобус заехал на территорию жилого кластера и остановился возле одного из десятиэтажных домов. На его балконах и окнах уже красовались флаги России, не оставляя сомнений в том, что этот дом на время Олимпийских Игр принадлежит именно сборной этой страны.
— Welcome to Vancouver! — в большом холле дома хором воскликнули очаровательные девушки-волонтеры, одетые в русские народные сарафаны.
Там же прибывших только что коллег встречали спортсмены, которые приехали чуть раньше. Многие тепло обнимались и приветствовали друг друга. В холле стоял радостный гул и возбуждение. От эмоций атлетов воздух буквально электризовался. Таня обратила внимание, что у Громова, судя по всему, неплохие отношения с некоторыми лыжниками и с большинством хоккеистов. А вот ей обниматься было не с кем. Она на таких соревнованиях впервые и знала людей, окружавших её, только по трансляциям. Вживую и так близко она не видела их ещё никогда. И Алиса, и Ксюша также сразу же оказались в компаниях своих знакомых. Татьяна поджала губы, чувствуя себя несколько лишней на этом празднике спорта. Про себя она отметила, что, возможно, Евгений чувствовал схожий дискомфорт на сборах, когда остальные фигуристы веселились, несмотря на плотный тренировочный график.
Воспользовавшись образовавшимся столпотворением, Алексеева решила выйти на улицу и вдохнуть вечернего воздуха, а заодно осмотреться в огромной олимпийской деревне. Она вышла из дома, на ходу застегивая куртку, и направилась вдоль зданий, рассматривая флаги, которыми были украшены почти все из них. Канадская олимпийская деревня поражала Таню своим размахом и живописным местом, в котором была возведена. На улице начинало темнеть, но она не собиралась возвращаться обратно. Она слышала где-то вдали шум волн и намеревалась найти источник этих звуков.
И через несколько минут Таня дошла до залива, на который открывался потрясающий вид. На другом берегу громко гудел вечерний Ванкувер. Она прикрыла глаза, делая глубокий вдох, желая успокоиться и ощутить умиротворяющий запах большой воды.
— Таня! — громко раздалось за спиной фигуристки, вынуждая её открыть глаза и отложить сеанс медитации на потом. — Я же просил!
— Захотелось подышать и размять ноги, — попыталась оправдаться Таня, обернувшись и увидев перед собой раздраженного Громова. — Столько часов в дороге.
— Идём обратно, — строго произнес он. — Нужно заселиться и получить аккредитацию. Если ещё раз надумаешь сбежать — надевай её сразу, как покинешь дом, потому что с ней тебя никто не тронет.
Татьяна недовольно вздохнула, но всё же направилась к зданию вместе с партнером. Несколько минут их пешей прогулки фигуристы не разговаривали друг с другом, сохраняя напряженное молчание.
***
19:40.
Татьяна и Евгений шли по коридору вдоль номеров. Она оглядывалась по сторонам, рассматривая на стенах фотографии российских спортсменов, которые приехали на эту Олимпиаду, и слушала музыку, доносившуюся из небольших колонок под потолком. Сначала Таня тихо подпевала песне «Трус не играет в хоккей», а затем вприпрыжку шла под «Утреннюю гимнастику» Высоцкого. Олимпийский комитет России и волонтеры, работавшие с их сборной, постарались на славу. Находясь в этом доме, Таня не чувствовала себя так, будто она на другом континенте, далеко от родины, а Громов, наблюдая за партнершей, едва сдерживал улыбку.
— Багаж доставлен, мадам, — почтительно кивнул Евгений и занес чемодан в её номер.
— Спасибо, — устало улыбнулась Таня.
— Я, с вашего позволения, отправляюсь спать, — уведомил её он, собираясь уйти в свой номер. — Завтра зайду за тобой в девять утра. Позавтракаем и в бой.
Татьяна проводила партнера, закрыв за ним дверь, а затем принялась осваиваться в своей достаточно уютной комнате. Она пролистала небольшой проспект, написанный на французском — языке международного олимпийского комитета — и английском, а затем позвонила маме, уведомляя её, что благополучно добралась. После этого Таня приняла долгожданный душ и уснула сразу же, как только её голова коснулась подушки.
***
11 февраля, олимпийская деревня. 9:30.
Евгений и Татьяна направлялись на завтрак в поистине огромную олимпийскую столовую, находящуюся примерно в середине деревни. Алисе всё ещё нужно было много спать и отдыхать. По этой причине она планировала проснуться намного позже.