Евгений навис над атлетами, как грозовая туча, привлекая к себе внимание.
— Таню не видела?
— Нет, — встревожилась Ксюша, заметив то, как сильно был озадачен пропажей партнерши Громов.
Тот самый Громов, которого она никогда раньше не видела таким испуганным.
========== Не могло, но случилось ==========
11 февраля, олимпийская деревня, 14:00.
— Я не знаю, где она может быть, — вздохнул Громов, вместе с Ксюшей подходя к номеру к Тани.
Женя чувствовал, что нервничает. Он вспомнил взгляд своей партнерши в сторону её чемодана, и в его голове промелькнула мысль о том, что она и вовсе могла сбежать с Олимпийских игр.
— Между вами что-то произошло? — несмело поинтересовалась Исаева, бросив короткий взгляд на Громова.
Евгений от подобного вопроса помрачнел ещё больше. В Ванкувере он меньше суток, но в компании всех девушек, неожиданно свалившихся на него, год шёл за два, а потому ему казалось, что в этом аду он уже минимум дней пять. Татьяна выбивала почву из-под ног, лишая прежнего безукоризненного самообладания, Алиса маячила под носом с деловым видом новоиспеченного тренера, Лена совала свой непривлекательный и большой нос в их с Таней взаимоотношения, а Ксюша либо выскакивала как черт из табакерки в самый неподходящий момент, либо задавала неудобные и неуместные вопросы, наивно полагая получить на них ответы.
— У нас всё в порядке, — сдержанно произнес Евгений, снова постучав в дверь номера партнерши. — Я же говорил, что её здесь не…
Громов не успел договорить. Дверь в номер открылась, и из него вышла Татьяна, одетая в парадную форму и готовая отправиться на тренировку в ледовый дворец.
— Я тебя уже заждалась! — улыбнувшись, с толикой упрека произнесла она.
Евгений на несколько секунд обомлел. Он не мог понять, злится он на неё за эту выходку, или же он рад тому, что она всё-таки здесь и никуда от него не сбежала.
— Где ты… была? — наконец поинтересовался он, поймав на себе непонимающий взгляд Ксюши. Громов понимал, что в глазах одиночницы теперь выглядит немного странно.
— Ладно, — отмахнулась Исаева, понимая, что ей самой уже пора в зал для общей физической подготовки. — Я, на правах капитана команды, нашла тебе партнершу и теперь могу с чистой совестью заниматься своими делами. Удачи на тренировке!
Партнеры проводили Ксюшу взглядом, а затем переглянулись. В глазах Тани плясали дьявольские огоньки, вызванные осознанием того, что ей удалось заставить Громова понервничать.
— Испугался? — не переставая улыбаться, поинтересовалась она, направляясь вместе с партнером к выходу из здания, возле которого их ждал автобус в ледовый дворец. — Думал, я сбегу?
— Нет, — холодно ответил Евгений, забирая у Тани спортивную сумку, после чего она улыбнулась ещё шире. Ей было очевидно, что он хоть и немного, но всё же испугался.
— Я и так всё вижу, — кивнула она, выходя на улицу через дверь, которую галантно придержал для неё Громов. — Ты, наверное, уже представлял меня сидящей на борту самолета, направляющегося в Москву.
— Нет, — снова попытался свернуть этот разговор Евгений. Он слишком боялся того, что она действительно сбежит, чтобы ещё и представлять это.
— Я просто хотела тебя… — Таня на несколько секунд смутилась, поднимаясь в полупустой автобус. В нем, кроме Ольги Андреевны и Алисы, которая явно была недовольна долгим ожиданием Тани с Женей, были только несколько волонтеров. — Проучить.
Громов сел рядом с ней и снова погрузился в размышления о том, как он докатился до такой жизни. Жизни, в которой по сути девчонка двадцати трех лет хотела его проучить.
— И с какой целью? — строго поинтересовался он, бросив на партнершу изучающий взгляд.
— С целью показать, как страшно, когда тебя резко оставляют, не поставив в известность, — вздохнула она, и улыбка с её губ пропала. Осадок от того, что произошло несколькими часами ранее, всё-таки остался.
— Значит, — с надеждой спросил Громов, продолжая смотреть на партнершу даже тогда, когда она отвернулась к окну, — ты простила меня?
Татьяна многозначительно и несколько самодовольно хмыкнула.
— Я не простила, — наконец ответила она, всё ещё смотря в окно, за которым сменялись пейзажи Ванкувера, — но поставила условие. Ты больше не касаешься меня.
Громов раздраженно сжал губы, отчего они побледнели. Он рассчитывал, что Таня в сердцах попросила его не касаться её вне тренировочного процесса и прокатов, и совсем не ожидал, что это было всерьез. Ему казалось, что партнерше нравятся его прикосновения, и ей самой хочется, чтобы они случались чаще и длились дольше.
***
Ледовый дворец, 15:10.
Таня зашнуровала коньки в подтрибунном помещении и вышла в коридор, дожидаясь, пока из другой раздевалки выйдет Громов. Они вместе вышли к ледовой площадке большого дворца, построенного к Олимпийским играм. Таня подняла голову, оглядевшись по сторонам, и резко остановилась, вынуждая идущего сзади Женю врезаться в неё.
— Почему на трибунах люди? — обомлела она, привыкшая к тому, что на их тренировках обычно не присутствовал никто, кроме тренера и хореографа. Исключением были открытые тренировки для журналистов и несколько открытых тренировочных прокатов на чемпионате Европы. Но то огромное количество людей, которое присутствовало на арене сейчас, очень пугало.
Трибуны были заполнены болельщиками, а в зоне вдоль бортов площадки сновали волонтеры, представители международного олимпийского комитета и канадской федерации фигурного катания.
— Потому что здесь билеты продаются даже на тренировки, — мягко пояснил Евгений, умиляясь подобной реакции партнерши.
— Кошмар, — быстро ответила Таня, снимая чехлы и переступая на лёд.
Громов ещё ненадолго задержался на «земле», увидев у борта давнего знакомого. Он посмотрел на партнершу и ободряюще кивнул ей, без слов объясняя, что всё в порядке, и он скоро к ней присоединится.
— Рад тебя видеть! — обратился к Евгению мужчина чуть старше него, одетый в строгий костюм.
— Взаимно, Егор, — кивнул Громов, пожимая руку бывшему фигуристу-одиночнику сборной России, который уже несколько лет работает тренером в Канаде.
— Когда только услышал про Алису, — начал он, а затем посмотрел на противоположную сторону борта, у которой заметил рыжеволосую фигуристку, и поднял вверх руку, поздоровавшись с ней, — то был уверен, что другую партнершу ты не возьмешь.
— Пока у нас контракты с Федерацией, мы себе не принадлежим, — серьезно отвечал Громов, наблюдая за тем, как Таня разогревается.
— И потом, когда узнал, кого поставили тебе в пару, я снова был уверен, что ты откажешься, — улыбнулся Егор, проследив взгляд собеседника и также принимаясь смотреть на Алексееву. Она чисто прыгнула тройной тулуп, а затем, услышав аплодисменты с трибун, благодарно поклонилась и помахала болельщикам. — Уже думал о том, чем займешься после?
— Об этом всегда сложно думать, — признался Громов, в который раз поймав себя на мысли о том, что он не знает, чем займется после.
Конечно, он понимал, что от фигурного катания в своей жизни он вряд ли сможет избавиться окончательно даже после завершения карьеры. Для любого профессионального спортсмена его вид деятельности сродни огромной занозе в сердце, которая долгие годы карьеры саднит и доставляет временами нестерпимую боль. И ты можешь мечтать о дне, когда вырвешь эту занозу, и боль, наконец, прекратится. Ты наивно полагаешь, что этот день станет одним из лучших в жизни, но он становится настоящим переломным моментом. Возникает уже другая беда — пустота, образованная этой самой занозой, не сможет заполниться. И ты живешь уже, возможно, без той адской боли, но с этой адской пустотой, которая пожирает изнутри просто потому, что ты уже не можешь жить без соперничества, без ежедневного преодоления себя, без вечной гонки на опережение с собственным телом. Ты без этой занозы — не ты.
— Наша Федерация была бы рада видеть в своих рядах специалиста вроде тебя, — сделал завуалированный намек Евгению Егор.