— Мы будем участвовать в командном зачете, — произнесла Таня, сильнее прижавшись к Жене, боясь его реакции и желая таким образом хоть как-то её смягчить.
Громова услышанное действительно не обрадовало. Он несколько секунд напряженно молчал. Он был уверен, что втягиваться в командник — дело неблагодарное, но Татьяна отчего-то всё ещё пыталась затащить его в это болото. И если для неё это было так важно, то Евгению стоило это условие принять.
— Он стартует уже завтра, — напомнил ей партнер.
— Завтра только короткая программа одиночников, — пояснила Татьяна, всё ещё утыкаясь носом в грудь Жени, — и от нас требуется только поддержка и присутствие в kiss&cry.
— Парники и танцоры послезавтра? — почти смирился со своей судьбой Громов.
— Да, — улыбнулась Таня, чувствуя, что почти победила.
— Будет тебе командник, — обреченно вздохнул Евгений и провел ладонью по спине партнерши, поцеловав её после этого в макушку. — Только теперь нам придется явиться на утреннюю пресс-конференцию, а ещё мне нужно будет сейчас уйти, чтобы поставить Федерацию и Олимпийский комитет в известность.
— Будем катать обе программы? — запрокинула голову Татьяна, всё ещё не размыкая своих рук, которыми обнимала мужчину за поясницу.
— Если уж впряглись, так до конца, — улыбнулся Евгений. — И завтра после выступлений одиночников придется не идти на церемонию открытия, а тренироваться. Готова к такому раскладу?
Таня на долю секунды задумалась. Как любому спортсмену ей хотелось побывать на торжественной церемонии открытия Олимпийских игр, но не каждый мог себе это позволить из-за тренировочного графика. Тем более, что некоторые соревнования начинались за день или два до открытия, и атлеты были уже втянуты в очередную гонку.
— Готова, — уверенно ответила она.
— И у меня тоже будет условие, — с напускной строгостью произнес Громов.
Однако увидев то, как это смутило Таню, он всё же улыбнулся.
— Узнаешь завтра утром, — пояснил Евгений, а затем крепко обхватил её за талию, отрывая от пола. Она обняла его за шею и замерла, восхищаясь цветом его глаз, что были теперь так близко.
Тане в руках Жени было комфортно как на льду, так и за его пределами. В такие моменты они чувствовали, что быть рядом и чувствовать друг друга это потрясающе естественное для них двоих состояние. «Так и должно быть», — подсказывало им что-то внутри.
Громов постарался максимально нежно и трепетно поцеловать Таню и сдержать себя, чтобы не перевести этот поцелуй в более чувственный. Он аккуратно, будто впервые, коснулся её желанных губ. Она закрыла глаза, медленно отвечая ему, и запустила пальцы в его волосы. Это был поцелуй, который должен был быть первым. И это был поцелуй людей, которые уже осознавали, что они делают, и понимали, что виной ему не эмоции после проката, не эмоции после ссоры. Виной ему было взаимное притяжение, которое они были не в силах больше сдерживать.
***
Дом сборной Германии, 22:30.
Уладив дела с документами и официально заявившись на командные соревнования по фигурному катанию, Евгений понял — для того чтобы реализовать своё небольшое условие, которое он предъявит Татьяне завтра, ему было необходимо прогуляться до спортивного магазина. Никто из соотечественников на роль компаньона ему не подходил, а потому выбор пал на давнего знакомого в лице немецкого фигуриста. Громов помнил номер, в котором он жил. Томас сам назвал его, когда они с Евгением пересеклись на завтраке. Поднявшись на шестой этаж и найдя нужную дверь, Громов постучал несколько раз.
— Кто там? — донеслось на немецком.
— Ойген, — недовольно скривившись, Громов назвал себя так, как его называл Томас.
Шульц медленно открыл дверь, с опаской выглядывая в коридор. Брови Евгения поползли вверх, когда он увидел немецкого коллегу обнаженным. Радовало только то, что своё мужское достоинство Томас прикрывал подушкой.
— Я надеюсь, — начал Громов, всё ещё несколько ошарашенно смотря на собеседника, — что это всё не для меня.
— Тебе стоило бы позвонить, прежде чем прийти, — с напускным возмущением ответил Томас. — Вдруг я был бы на тренировке!
Громов ещё несколько минут прождал немецкого коллегу в коридоре, а затем тактично отвел взгляд в сторону, когда из его номера быстро выбежала девушка-волонтер, торопливо застегивая куртку. Вскоре в коридоре появился и сам Томас, в форме цветов немецкого флага.
— Вот только не надо этого осуждающего взгляда! — сразу же попросил он. — Я согласился с тобой пойти? Согласился! Режим сна нарушаю, между прочим.
— Вам было настолько скучно, что вы заснули? — ухмыльнулся Громов, вызывая лифт. — Тогда понятно, почему Эльза от тебя ушла.
При упоминании партнерши, с которой у Томаса были романтические отношения, немец заметно напрягся, и Евгений понял, что нужно сменить тему.
— Тебя тренер по головке не погладит за такое, — строго произнес он.
— Зато эта девочка погладила, — самодовольно ответил немец, замечая, как скривился от этой фразы Евгений, — трижды!
— И не жалко её? — поинтересовался Громов.
— Она была не против и слишком похожа на Эльзу, — невинно развел руками Томас. — Я не сдержался.
Евгений задумчиво нахмурил брови, отмечая про себя то, что его знакомый всё ещё переживал о том, что год назад разорвал романтические отношения со своей партнершей и несколько месяцев спустя она вышла замуж. Громов помнил, что его коллеги решили расстаться именно потому, что это мешало им работать вместе.
***
12 февраля, дом сборной России, 7:30.
Татьяна, стоя перед зеркалом в ванной своего номера, красила тушью ресницы, собираясь сразу после завтрака отправиться на пресс-конференцию. От нанесения макияжа её отвлек стук в дверь.
Открыв её, она обнаружила на полу квадратную коробку. Даже не притрагиваясь к ней, Татьяна была уверена, что она от Громова. Фигуристка подняла её и забрала в комнату, поставив на небольшой столик, и открыла крышку. Внутри, на красивых фирменных кроссовках фиолетового цвета, лежала небольшая записка, написанная Евгением, который, судя по почерку, мог бы стать отличным врачом.
«Моё условие заключается в том, что ты немедленно выкинешь свои старые кроссовки, которые мозолили мне глаза с нашей первой совместной тренировки в Кёльне. У них уже лет пять назад просела вся амортизация. Ни мне, ни твоим суставам это не нравится.»
***
Пресс-конференция сборной России по фигурному катанию, 9:00.
— Евгений и Татьяна, — обратилась к ним иностранная журналистка, поднимаясь со стула, — на командные соревнования вы заявились в последний момент. Что подтолкнуло вас на участие?
Громов, сидящий между Ксенией и Татьяной, поправил в ухе наушник, по которому он слушал синхронный перевод. Дослушав вопрос, он переглянулся с партнершей, которая счастливо улыбнулась. Таня была очень рада тому, что они всё-таки участвуют в командном зачете.
— Мы поняли, что не можем оставаться в стороне, когда наша команда в нас нуждается, — ответил Евгений.
— Вы являетесь безоговорочными лидерами в личном зачете, потому что пары равной вам на данный момент нет, — сделала комплимент фигуристам всё та же журналистка, — но в командном турнире всё зависит не только от вас. Сборную какой страны вы считаете своими главными конкурентами?
— Я думаю, — начал Громов, — очевидно, что главные наши конкуренты — это сборная Канады. Их школа традиционно сильна и уже много десятилетий соперничает с российской, китайской и американской. К тому же, канадское лобби в судействе традиционно многочисленно…
Ксения, понимая, к чему начал клонить Евгений, пнула его под столом по ноге, призывая не развивать эту мысль. Канадским фигуристам действительно периодически ставили совсем необъяснимые надбавки или закрывали глаза на ошибки и не ставили минусы за грязно выполненные элементы.