Сборная Канады с громкими криками радости поднялась на первое место под оглушительные аплодисменты людей, большинство из которых были жителями именно этой страны. Побеждать на домашних играх — предел мечтаний, а потому канадские фигуристы ликовали, не сдерживая эмоций. Россияне и американцы были вынуждены улыбаться и аплодировать им, невзирая на горький осадок внутри, который у серебряных призеров был отчего-то больше, чем у бронзовых.
***
После цветочной церемонии в ледовом дворце олимпийских чемпионов и призеров привезли на огромную площадь, на сцене которой был пьедестал. Теперь им предстояло подняться на него, чтобы получить медали.
Ночной Ванкувер не радовал хорошей погодой, одаривая всех присутствующих холодными порывами ветра и мокрым снегом. Но эта атмосфера праздника и триумфа, помноженная на эмоции тысяч людей, которые пришли ночью на площадь чествовать победителей, заставляла не обращать на погодные условия никакого внимания.
Татьяна, слушая гимн Канады, стояла со своими соотечественниками на второй ступени пьедестала с серебряной медалью на шее. Перед её глазами в этот миг проносилась, кажется, вся её жизнь. Ещё буквально три месяца назад одно только участие в Олимпийских Играх казалось ей несбыточной мечтой. Но сейчас она стояла здесь. Рядом с сильнейшими фигуристами мира. Рядом с потрясающим мужчиной. Воображение уже дарило ей сладкие образы, в которых она стояла рядом с Евгением на высшей ступени пьедестала. На ней будут только они вдвоем. Это действительно будет только их победа. Победа того самого «мы». Это победа, которая состоится совсем скоро. И весь триумф будет принадлежать только им двоим.
На волне этих мыслей, даривших Татьяне эйфорию, она сильнее прижалась к стоявшему за её спиной Громову. Он улыбнулся, положив ладонь на её талию.
— Моя первая олимпийская медаль была бронзовой, — прошептал он ей, — а у тебя сразу же серебро.
— Учись, как надо! — пошутила Татьяна, за что получила от партнера шлепок по ягодицам.
Всю дорогу до олимпийской деревни Алексеева держала в руках медаль, вытащив её из деревянного футляра. Она крутила её и поглаживала, кажется, до сих пор не веря, что это действительно медаль Олимпийских игр. И она принадлежит ей. А вот с сидящим рядом Громовым Татьяна боялась начинать разговор. Он сидел с закрытыми глазами, кажется, начиная засыпать. День у них всех выдался нелегким, а впереди ещё личный зачет.
— Думаешь, я всё ещё злюсь? — предположил Евгений, выходя из автобуса и подавая руку Татьяне. — После окончания командника, мы перекинулись только парой фраз на церемонии награждения.
— Если честно, то я злюсь на себя, — пробормотала Таня, смотря на припорошенный легким снегом асфальт.
— Это урок тебе на будущее, что нужно всегда слушаться меня, — строго, но всё же с улыбкой, ответил Громов. Он нашел в себе силы принять то, что случилось. Да, они не первые. Да, они проиграли канадцам очень досадно, в самый последний момент. Но впереди личный зачет. И он покажет всему миру, какая пара лучшая.
— В конце концов, — задумчиво произнес Громов, — у меня теперь, кажется, будет полный комплект олимпийских медалей.
В холле дома, принадлежащего сборной России, фигуристов встречало большое количество их соотечественников. Они сидели на полу и диванах, устроившись перед большим телевизором, на котором шли трансляции соревнований. Когда в дом вошел Громов, все спортсмены заговорщически переглянулись.
— Бля-я-ять! — хором громко протянули они, заставляя Евгения остановиться и оглядеться по сторонам.
— Это… — напрягся Громов, смотря на веселые лица коллег по спортивному цеху. — Это показали в трансляции?
— Да! — сквозь смех ответил один из хоккеистов. — И это ну очень явственно читалось по твоим губам. Особенно в замедленной съемке.
— Блять, — вздохнул Евгений, поправляя ремень спортивной сумки на своём плече. И под ещё более громкий смех российских атлетов направился в свой номер.
***
17 февраля, 18:00.
В день, в который Татьяне и Евгению предстояло катать короткую программу, Алексеева не успела сбегать к врачу по поводу своего плеча. Этот день с самого своего начала закрутил её так сильно, как не крутил во время прокатов даже Громов. Завтрак, пресс-конференция, обед, тренировка, час на сон, а после — подготовка к прокату короткой программы в рамках уже личного турнира, который имел совсем другое значение, нежели турнир командный.
Татьяна, стоя в раздевалке в уже ненавистном Громову фиолетовом платье, решила сделать круг руками назад, чтобы чуть размять плечевой пояс. И в этот самый момент почувствовала страшную боль в плече правой руки. Она рефлекторно прижала к нему ладонь здоровой руки, со страхом смотря перед собой. Радовало только то, что Евгений в этот момент был в другой раздевалке.
Алексеева бросила взгляд на большие настенные часы, понимая, что у них есть ещё десять минут. Она знала, что если Громов придет за ней, но не обнаружит, то разозлится, но другого варианта не было. С плечом нужно было что-то срочно решать. Татьяна схватила со стула свою олимпийку и вышла в подтрибунное помещение, судорожно оглядываясь по сторонам и боясь встретиться с партнером.
— Таня, — тяжело вздохнул Антон, пристально рассматривая рентгеновский снимок. — У меня для тебя не лучшие прогнозы.
По телу Алексеевой пробежал холодок. Она каждый день приходила к врачу, но раньше он подобного не говорил. Увидев испуганный взгляд фигуристки, он решил пояснить.
— Участие в командном турнире, а, следовательно, два полноценных проката, усугубили ситуацию с твоим плечевым суставом, — произнес Антон. — Теперь он очень нестабилен и находится в состоянии вывиха.
Татьяна поджала губы, не зная, что на такое ответить. Прогноз, озвученный врачом, был крайне не радужным и совсем не вовремя.
— Что сейчас можно сделать? — решительно спросила она, давая врачу понять, что не боится дальнейших осложнений.
— Наложить тейп как минимум, — ответил Антон, отложив снимок и доставая из выдвижного ящика то, о чем говорил.
Алексеева без лишних слов расстегнула олимпийку, положив её рядом с собой на кушетку. Пока врач пальпировал больное плечо Тани, она пришла к страшному выводу о том, что у её платья обнажены плечи, и Громов, увидев тейп, поймет, что она врала ему по этому поводу, списывая свои редкие, но имевшие место быть «качающиеся» положения в поддержках на головокружения. Мысль о том, что Евгений разоблачит её и придет в ярость, напугала так сильно, что она спокойно стерпела болезненную пальпацию, предшествующую наложению тейпа телесного цвета.
— Спасибо, что не зеленый, — попыталась улыбнуться Таня, спрыгивая с кушетки и натягивая олимпийку.
Антон проводил её встревоженным взглядом, мысленно отмечая про себя, что эта девушка очень подходит Громову, привыкшему кататься через боль.
Татьяна бежала по коридору в сторону раздевалки, понимая, что ей придется не снимать олимпийку вплоть до момента выхода на лёд. Ей было нужно, чтобы Громов увидел тейп в самый последний момент, когда он уже не сможет уйти со льда и устроить ей скандал. А вот после проката скандала, по мнению Тани, ей было не избежать. В голове судорожно роились мысли, мешая трезво смотреть на происходящее. Ей хотелось быстрее выйти на лёд и быстрее откатать программу. Она чувствовала, как перегревались все её нервные клетки, пуская по телу мелкую дрожь.
— Таня! — раздраженно воскликнул Евгений, стоявший возле её раздевалки. — Где ты бы…
Но она не дала ему договорить, боясь, что, когда вскроется ситуация с её плечом, то Громова она потеряет. И упускать возможность поцеловать его, возможно, в последний раз, особенно на том урагане эмоций, охватившем её, она просто не могла.
Таня подбежала к нему и, схватив за воротник белой рубашки, наклонила партнера к себе, поцеловав его в губы.
Несмотря на то, что подобных действий от Татьяны Громов совсем не ожидал, на поцелуй ответил без промедлений, забывая о том, что вокруг них снуют туда-сюда люди, в том числе и журналисты. Он приложил свои горячие ладони к обнаженной спине Тани, сильнее прижимая к себе и углубляя поцелуй.