— Вы совсем охренели? — крикнула на всё подтрибунное помещение Алиса, гневно всплеснув руками. — До выхода на лёд осталась минута, а вы обжимаетесь у всех на виду!
Это заставило партнеров отпрянуть друг от друга. Громов облизнул губы, бросив вопросительный, но в то же время довольный взгляд на Таню.
— Поцелуй на удачу, — потерянно улыбнулась она, пытаясь собраться с мыслями.
***
Громов переступил на лёд первым. Татьяна сделала это следом за ним, всё ещё оставаясь в олимпийке.
— Ты ничего снять не хочешь? — обратилась к ней Алиса, намекая именно на этот предмет гардероба.
Татьяна медленно расстегнула молнию, задрожавшими от страха пальцами. Она сняла олимпийку и отдала её Калининой, а затем обернулась к Громову, стоящему в центре льда. И даже на расстоянии увидела, как нахмурились его брови, а глаза стали холоднее.
— Это что такое? — строго спросил он, понимая, что, вопреки настроению, им сейчас нужно улыбнуться.
— Антон не мог понять причину головокружений, — в очередной раз соврала Таня, испытывая на себе требовательный взгляд серо-голубых глаз. — Он осмотрел шею и плечо, а затем решил наложить тейп. На всякий случай.
Громов открыл рот, чтобы возразить, но был прерван.
«Representing Russia — Tatiana Alexeeva and Evgenii Gromov!»
Татьяна и Евгений подняли руки вверх и улыбнулись, негласно решая оставить все вопросы вне льда. Оба надеялись, что их эмоции не помешают им чисто откататься. Сейчас это было превыше всего.
Алиса волнительно закрыла ладонями нос и губы, смотря на то, как они встают в начальную позу. Даже Ольга Андреевна, понимая, что сейчас для её учеников начнется битва за золото, нервно вздохнула.
Включилась музыка и Татьяна с Евгением в третий раз принялись рассказывать историю о страсти, которая бушевала между ними. Программа шла у них безукоризненно. Каждый элемент, который был выполнен поразительно чисто, публика встречала восторженными возгласами и аплодисментами.
В лассо, оставшись на одной руке, Таня почувствовала, что не может больше держаться на ней. Плечо, несмотря на тейп, дало о себе знать сильной болью, и она ощутила, что отклонилась вперед, критически сместив центр тяжести. Она уже закрыла глаза, понимая, что летит на лёд, но её поймали крепкие и родные руки. Громов, сильно прижимая её к своей груди, сделал один оборот вокруг себя, надеясь, что судьи решат, будто это был такой необычный выход из поддержки.
— Никогда не уроню, — шепнул партнерше Евгений, запуская по её телу волну мурашек, а затем бережно поставил на лёд, продолжая их программу.
Оставался последний каскад прыжков. Тот самый, на котором Татьяна упала на чемпионате Европы, и на котором чуть было не свалилась уже на Олимпийских играх. Выполняя заход по дуге и ударяя зубцами лезвия по льду, синхронно взмывая в воздух вместе с Громовым, Таня прикрыла глаза.
Тройной риттбергер, тройной тулуп и ненавистный ранее Татьяной финальный двойной тулуп были выполнены очень чисто и поразительно синхронно. Они с Евгением оказывались в воздухе в одну секунду, и в одну же секунду приземлялись, грациозно выставляя руки в стороны.
Татьяна и Евгений вновь встретились в центре льда. Таня закинула свою ногу на его бедро и отклонилась назад. Они замерли на секунду. Короткая программа была окончена.
Аплодисменты, букеты, игрушки, люди, объятия, поцелуи. Вокруг них двоих десятки людей, которые сопровождали их вплоть до kiss&cry.
«Tatiana Alexeeva and Evgenii Gromov have earned 81.79 points and they are currently in the first place.»
Татьяна запрокинула голову, всё ещё часто дыша. Они побили свой же рекорд по баллам за короткую программу. Громов на несколько секунд закрыл глаза, чувствуя прилив счастья. Он обнял Таню за талию, прижимая к себе и, всё ещё сбивчиво дыша, поцеловал в висок. Половина пути к олимпийскому золоту пройдена. После короткой программы они уже имеют отличный запас баллов.
***
18 февраля, олимпийский ледовый дворец, 20:00.
Настал день, которого Евгений ждал всю свою жизнь. Он ещё никогда не чувствовал себя настолько уверенным в своих силах. Сегодня всё сложится так, как должно было сложиться. Сегодня он станет олимпийским чемпионом. Ни у кого, даже у самых опытных экспертов в области фигурного катания, не оставалось в этом сомнений.
Он вышел в подтрибунное помещение будучи уже одетым в черную рубашку и брюки. В следующую секунду из соседней двери вышла Татьяна, облаченная в белое нежное платье, которое ужасно нравилось Громову.
— Ты прекрасна, Таня, — счастливо улыбнулся Евгений, чувствуя, как по его телу разливается тепло.
Его маленькая, нежная Плюша. Такая красивая и… чем-то явно встревоженная. Карие глаза отражали страх, который Громов отчетливо видел. Этот страх так сильно овладел Таней, что она, кажется, даже не услышала его комплимент. Евгений понимал, что она боится выходить на лёд. Этот прокат станет для них двоих судьбоносным, самым главным в жизни, и навсегда добавит к их именам присказку «Олимпийский чемпион».
Но страх Татьяны был обоснован не только волнением, но и плечом, которое теперь болело, не переставая. Оно ныло и стреляло безостановочно, не давая даже пошевелить рукой. Перед выходом из раздевалки она захотела взять бутылку воды со стола, но когда протянула за ней руку, едва сдержала собственный крик.
— Крошка, — улыбнулся Громов, крепко обнимая её, буквально вжимая в себя, от нахлынувших эмоций. Он и сам волновался как никогда сильно, понимая, как много будут значить для них двоих эти четыре минуты тридцать секунд. — У нас всё получится, — заботливо прошептал Евгений, поглаживая Таню по голове. — Я знаю.
Алексеева закрыла глаза, чувствуя, как начинают дрожать её губы от подступающих слёз. Она сделала глубокий вдох, уткнувшись в его грудь, ощущая любимый аромат парфюма, смешанный с уже родным запахом его кожи. Она не достойна всего этого. Не достойна олимпиады, на которую попала случайно. Не достойна лучшего мужчины, которому врала вплоть до вчерашнего вечера, даже после короткой программы доказывая ему, что это всё из-за головокружения. А ещё втянула в своё вранье Антона, умоляя ничего не рассказывать Громову. Сейчас, будучи не в силах пошевелить правой рукой, Таня понимала, что должна пойти к врачу, но предчувствие внутри неё кричало — «Дура! Ты снова не послушалась его и ничего хорошего из этого не выйдет!».
— Мне, — Таня с трудом выпуталась из рук Евгения, смотря куда-то в пол, боясь встретиться с ним взглядом, — нужно отойти ненадолго.
— Куда? — нахмурился Громов, зная, как необходимо им быть рядом перед выходом на лёд.
— Позвонить маме, — кивнула Татьяна, делая неловкий шаг назад.
— А зачем отходить? — искренне не понимал Евгений. — Давай позвоним ей вместе.
Таня закусила нижнюю губу, чувствуя, что вот-вот сорвется и заплачет. Почему он вёл себя так заботливо, так тепло именно сейчас, когда она понимала, что поставила под угрозу всё?
— Просто подожди меня здесь, ладно? — из последних сил сдерживая слёзы, обратилась к нему Таня, поднимая, наконец, блестящие глаза. — Я просто очень волнуюсь. Мне нужно отойти и поговорить с мамой наедине.
— Если ты считаешь, что так будет лучше, — пожал плечами Громов, подозрительно нахмурив брови. Счастье и тепло внутри него медленно сменялись на какое-то странное чувство тревоги, подступающее к горлу подобно тошноте, а Татьяна тем временем поспешила уйти. Она быстро перебирала ногами, направляясь к врачу. В подтрибунном помещении с ней столкнулась Ксения.
— Эй! — воскликнула она, широко улыбаясь. — Мне кажется, что сейчас ты должна идти в другую сторону под руку с самым красивым мужчиной в этой Галактике!
— Пожалуйста, отвлеки его, — взмолилась Таня, положив ладонь здоровой руки на плечо подруге. — Постой возле кабинета Антона, пока я буду там, и, если он к нему вдруг подойдет, уведи в другую сторону. Отвлеки как угодно!
— Что случилось? — улыбка с губ Исаевой пропала, а в глазах появилась тревога. — Что-то с твоим здоровьем?