— Это — совсем другой лёд, — отозвалась молодая женщина, заправив прядь русых волнистых волос за ухо. — Давай сюда ножки, зашнуруем твои коньки.
Женя послушно сложил свои ноги, обутые в небольшие черные коньки, на колени маме. Она принялась неумело управляться с их шнурками, пока он большими серо-голубыми глазами следил за другими детьми, присутствовавшими на катке.
— Ну, и кто это у нас тут? — обратилась к нему тренер, подъехав к борту и оставаясь по ту его сторону.
— Женя! — гордо вздернул нос мальчик, смущая свою маму и заставляя улыбнуться строгую, несмотря на молодой возраст, Ольгу Андреевну.
— И сколько тебе лет, Женя? — приподняла брови она.
— Четыре! — продолжал воодушевленно отвечать он, а затем выставил вперед свою ладошку, сгибая большой палец и наглядно демонстрируя тренеру свой возраст.
— И не стыдно тебе, Женя? — усмехнулась Ольга Андреевна. — Такой большой, а коньки тебе мама зашнуровывает!
— А я… — мальчик растерянно посмотрел на то, как его мама длинными, тонкими пальцами затягивала шнурки. — Я не умею.
— Ничего, Женя, — решительно кивнула тренер. — Сделаем из тебя человека. Пошли на лёд!
И без того выразительные глаза будущего фигуриста округлились ещё больше. Огромная ледовая площадка пугала, но он всё же опустил ноги вниз, первый раз вставая на коньки. Стоять на лезвиях на резиновом покрытии было непривычно. Он чувствовал, что его качает, и сильнее сжал теплую ладонь мамы. Она довела его до выхода на ледовую площадку. Ему осталось перешагнуть небольшой порог и сделать первый шаг на лёд, в удивительный мир фигурного катания. Малыш испуганно посмотрел на маму, не желая отпускать её ладонь.
— Родной, — тепло улыбнулась она и свободной рукой успокаивающе провела по его русым волосам, — тебе нужно отпустить меня.
Женя сильнее вцепился в ладонь мамы, а затем и вовсе обнял её за ногу, спрятавшись за ней от строго взгляда Ольги Андреевны.
— Малыш, — ласково обратилась к нему мама, развернувшись и опустившись перед сыном на корточки. — Если ты не держишь меня за руку — это не значит, что я далеко. Я всегда рядом.
Женя перевел взгляд на ладонь мамы, чувствуя, как его начинает охватывать страх.
— Ты ведь большой мальчик, — улыбнулась она. — Отпусти меня.
Женя медленно, пальчик за пальчиком, разжал свою ладошку, а затем решительно переступил на лёд. Он оглянулся назад на маму, а затем сделал неловкий толчок и упал, ударившись носом.
Его мама почувствовала, будто упала вместе с ним. Она поспешила на лёд, но Ольга Андреевна выставила ладонь вперед, строго посмотрев на неё. По взгляду тренера Юлия поняла, что Женя должен подняться сам. И он, поставив ладошки на лёд, ощущая его обжигающий холод, встал, а затем увидел испуганные и полные слёз глаза мамы, когда из его носа пошла кровь, красными каплями разбиваясь о лёд и сразу же замерзая на нём.
— Мама, — улыбнулся Женя, не чувствуя, как кровь, стекающая с его губ, теперь окрасила красным и его маленькие молочные зубы. — Я теперь фигурист?
— Ты теперь — чемпион, — ответила она дрожащим от слёз голосом.
— Женя! — к бывшему партнеру и стоящему рядом с ним Мельникову прибежала Алиса. — Четыре минуты до выхода! Что происходит?
Калинина пристально посмотрела на Громова, который всё так же сидел без каких-либо движений. Казалось, что он даже перестал дышать.
— Абонент вне зоны действия сети, — раздраженно вздохнул Арсений.
— Женя? — Алиса подошла ближе, опускаясь перед ним на корточки, и положила ладони на его колени. Она попыталась заглянуть в глаза, но они были как никогда безжизненными. Калинина за десять лет совместной работы видела его всяким. И была уверена, что самое страшное проявление Громова — когда он в гневе. Когда серо-голубые глаза искрятся бешенством, когда он кричит и ударяет по тому, что находится неподалеку. Но оказалось, что такие неживые, опустошенные глаза способны напугать ещё больше.
— Он не видит меня, — пришла к страшному выводу Алиса, посмотрев на ничего не понимавшего Мельникова, который недовольно вздохнул, а затем наклонился к лицу Громова, пытаясь вглядеться в его глаза. Но Калинина не преувеличивала. Они действительно были пустыми.
— Да что с тобой? — начал злиться он, толкнув бывшего соперника в плечо. — Вставай! Зря что ли были все наши драки в детстве?
— Психолог из тебя так себе, — отметила Алиса. — Где Таня?
Калинина видела, что химия между Громовым и его новой партнершей действительно была. Сомнений в этом у неё не осталось после их поцелуя в подтрибунном помещении. И теперь она была уверена, что Алексеева сможет вернуть его в реальность.
— Он сказал, что Таня больше для него не существует.
— Что? — брови Алисы взметнулись вверх. Она поднялась и поняла, что нужно найти её как можно скорее, чтобы разобраться в происходящем.
— Я хочу уйти из фигурного катания, — десятилетний Женя сидел напротив мамы в небольшом кафе и недовольно размазывал по тарелке растаявшее мороженое.
Юлия вздохнула, с теплотой, но всё же смешанной с грустью, смотря на сына. Час назад он занял второе место на соревнованиях одиночников, уступив золотую медаль Арсению Мельникову.
— Ты не должен уходить, — покачала головой она. — У всех бывают взлеты и падения.
Юлия поджала губы, на мгновение переведя взгляд за окно и понимая, что применительно к фигурному катанию эта фраза обретала буквальный смысл.
— Зачем мне оставаться? Я не получил золотую медаль! — злился мальчик, раздраженно посмотрев на маму.
— Фигурное катание дарит тебе не только медали, — мягко пояснила Юлия, всегда старавшаяся разговаривать с сыном на равных. — Главная твоя награда — это люди, которых ты встречаешь на льду.
— Я никого хорошего не встретил на льду! — Женя ударил ложкой по тарелке, отчего несколько капель мороженого разлетелись в стороны.
— А как же Ольга Андреевна? — напомнила сыну о его первом тренере Юлия.
— Она меня бросила! — повысил голос юный фигурист, скрестив руки на груди и откидываясь на спинку стула.
— Малыш, — вздохнула она. — Ольга Андреевна переехала в Москву, чтобы тренировать там пары. Она ведь сама каталась в паре, когда была фигуристкой. Но именно она научила тебя кататься. Она поставила тебе прыжки.
— А потом бросила! — обиженно надул губы Женя. — Бросила! Бросила! Бросила!
— Когда-нибудь фигурное катание обязательно подарит тебе настоящих друзей, — попыталась приободрить его мама. — И они тебя никогда не бросят. Они будут любить тебя.
— Как ты? — с надеждой посмотрел на неё маленький Женя.
— Как я, — счастливо улыбнулась Юлия, радуясь, что её сына покидает злость. — Только не отталкивай их от себя.
***
Татьяна оставалась в кабинете врача. Она всё ещё сидела на кушетке и смотрела на кафельный пол. Она уже не чувствовала боли. Не чувствовала ничего, кроме слёз, которые безостановочно катились по щекам, капая на белое платье, отчего то становилось прозрачнее и прилипало к ногам.
Таня никогда не возводила фигурное катание в абсолют. Оно никогда не было для неё всем. Оно было большой частью её жизни, но не было её смыслом. Для Громова этот мир, строящийся вокруг льда, был спасением. Фигурное катание было для него целой жизнью, и только оказавшись на его уровне Таня поняла, что спорт высших достижений это действительно отдельная Вселенная, которая иной раз красочнее Вселенной обычной. Что после мира спорта простая жизнь кажется пустой и пресной. Таня больше не представляла себя без льда, без боли, без преодоления, без этих людей вокруг.
Она больше не представляла себя без него.
И она не могла оставить его без вершины, к которой он шёл всю сознательную жизнь. Пусть потом он продолжит ненавидеть её, пусть потом он убьет её за ложь или за участие в командном зачете. Это уже будет потом. Но сначала она сделает всё, чтобы дать ему то, чего он заслуживает как никто другой.
Он для неё сделал всё, что мог. Он катался через боль, потому что это было важно для неё. Значит, сможет и она.