Таня не успела до конца осознать услышанное и расстроиться, когда в дело внезапно включился Мельников.
— Я договорюсь, — серьезно предложил он, понимая, что действительно может это сделать, располагая знакомыми в международном олимпийском комитете, а затем перевел взгляд на Таню. — Скажем, что партнеру стало плохо.
— Нет, — качнула головой Алексеева, нервно поглаживая колени Евгения. — Мне стало плохо. У Антона есть бумага, в которой я написала, что беру ответственность на себя.
Арсений понимал, что времени в обрез. Он бросил выразительный взгляд на Ксюшу, и та без лишних слов побежала в кабинет врача.
— Я в этом участвовать не собираюсь, — деловито отмахнулась Волченкова, с трудом сдерживая ядовитую ухмылку, в которой норовили растянуться её губы.
— Тебе ведь всё равно не светит попасть в призеры, — огрызнулась Калинина, наконец, бросив косой взгляд на вечно раздражавшую её фигуристку. — Даже если Женя и Таня не будут кататься.
— Но без них мы займем строчку на одну выше, — сохраняла спокойствие Волченкова.
— Лена, — строго обратился к ней Арсений. — Будь человеком. Тебе выпал шанс всё исправить.
— Исправить что? — приподняла светлые брови она, однако ответа не получила. Арсений, Алиса и Таня пристально смотрели на неё. И если первые делали это с каким-то давящим оттенком, то в больших блестящих глазах Тани читалась явная мольба. Волченкова бросила взгляд на Женю. Он по-прежнему был телом здесь, но душой где-то очень далеко.
— Пожалуйста, — выразительно прошептала Таня, заставляя Лену посмотреть на себя. Алексеева буквально кожей чувствовала, как уходит драгоценное время. Как каждая секунда словно песчинка просачивалась между её пальцами, убегая безвозвратно.
Волченкова раздраженно поджала и без того тонкие губы.
— Ладно, Громов, — вздохнула она, закипая от злости и быстро расстегивая свою олимпийку, оставаясь в одном желтом платье. — Это тебе за красивые глаза. И за то, что целуешься неплохо.
Волченкова бросила олимпийку в Арсения, который был вынужден поймать её, а затем направилась к ледовой площадке, желая скорее найти своего партнера. Следом за ней ушла Алиса, а затем и Мельников.
— У вас четыре минуты! — быстро успел произнести он.
Таня прислонилась лбом к колену Жени, устало вздыхая. Она не знала, какие ей нужно найти слова и что нужно сделать.
— Это ведь твоя мечта, — шепотом произнесла она, поднимая голову и вновь заглядывая в пустые глаза Громова. — Сделай это ради себя.
В ответ снова тишина. Таня провела ладонями по рукам Жени, чувствуя, что они не такие горячие, как обычно.
— Сделай это ради… — несмело начала она, ощущая, как внутри всё сжалось, боясь, что он не отреагирует и на это.
— Я проиграл из-за тебя! — злился двенадцатилетний Женя, заходя в свою комнату и снимая с шеи серебряную медаль Первенства России. Он гневно откинул её в дальний угол комнаты. Через несколько секунд награда со звоном упала, ударяясь о паркетный пол и заставляя его маму недовольно вздохнуть.
— Из-за меня? — не понимала она, несмело подходя к сыну.
— Ты не пришла на выступление! — повысил голос он, часто дыша от охватившей его злости. Для Жени Громова поражениями являлись все места кроме первого.
— Я опоздала, но пришла, — в привычной, спокойной манере отвечала ему мама. — Из-за опоздания мне пришлось сесть не туда, где я обычно сижу, а туда, где осталось свободное место.
— Но я не увидел тебя! — злился Женя, опуская взгляд в пол.
— Но я всегда вижу тебя, — мягко отвечала женщина, а затем наклонилась к сыну, который был уже почти одного роста с ней, и успокаивающе положила ладони на его плечи.
— Ради кого мне кататься, когда я не вижу тебя? — растерялся Женя, с долей испуга смотря в серые глаза самого близкого для него человека.
— Всегда катайся ради меня, — улыбнулась его мама, ласково проведя по взъерошенным русым волосам сына, приглаживая их.
— Ради меня! — крикнула ему в лицо Таня. И эти слова, прозвучавшие в унисон с теми, что звучали в голове, дали Громову пощечину, заставляя прийти в себя. Он моргнул и его взгляд стал осознанным. Однако то, что он увидел перед собой Таню, не обрадовало, а лишь разозлило.
— Уйди, — хрипло произнес он, зажмуривая на несколько секунд глаза. — Просто сделай так, чтобы я тебя больше никогда не видел.
Евгений приложил ладонь к лицу, ощущая какой-то туман в голове.
— Женя, у нас мало времени, — настаивала на своём Таня, всё ещё сидя у его ног и смотря на партнера снизу вверх. Ей было больно видеть и слышать его реакцию на присутствие рядом, но она изо всех сил старалась отложить это куда-нибудь далеко. Поставить в режим ожидания. Со всем этим им предстоит разобраться уже после.
— Таня, никаких «нас» больше нет, — холодно произнес Громов, убирая от лица ладонь и обжигая партнершу как никогда ледяным взглядом, полным ненависти и злости. От такого у неё по спине пробежали мурашки, но сдаваться она не собиралась.
— Нам нужно идти на лёд, — продолжала упорствовать Таня, проглатывая и его взгляд, заставлявший стынуть кровь в жилах, и слова, полные отвращения. — Давай ты убьешь меня потом, уже в статусе олимпийского чемпиона.
— Я сказал уйди! — резко повысил голос Громов, заставляя Алексееву поежиться и отвести взгляд в пол на несколько секунд. Она мысленно умоляла себя стерпеть и это. Главное сейчас не расплакаться и таки вытащить партнера на лёд.
Евгений дернул ногами, призывая Таню убрать с них свои ладони. Сразу после этого он поднялся со скамейки, намереваясь уйти в раздевалку. И его партнерша понимала, что если он зайдет туда, то больше действительно не выйдет. Действовать нужно было радикально. Она поднялась и преградила ему путь, с напускной смелостью и вызовом запрокидывая голову, встречаясь с непроницаемым лицом Громова.
— Вот сейчас я действительно могу ударить, — металлическим тоном произнес он, призывая Таню, наконец, оставить его в покое раз и навсегда.
— Ударь! — воскликнула она, стараясь не показать ни своими глазами, ни мимикой, ни языком тела, что в глубине души боялась этого.
Евгения такая реакция несколько удивила, сбавляя градус отвращения к партнерше и немного отрезвляя. Бешенство в его глазах сменилось задумчивостью. Он будто стал размышлять о том, способен ли действительно ударить её.
— Выйди на лёд со мной! — заметив смятение, вновь попыталась уговорить его Таня. — Отвечай за свои слова, Громов! Докажи, что я для тебя не существую!
Евгений сильно нахмурился, и его глаза вновь налились гневом.
— Используй меня! — срывалась на хриплый крик Таня. — Так, как собирался использовать!
Алексеева чувствовала, как по её телу пробежала дрожь. Она действительно боялась, потому что Громов сейчас, казалось, весь состоит из бушующего в нем гнева. Ещё немного, и он обрушится на неё накрывающими с головой волнами из этих серо-голубых глаз, как никогда напоминавших океан перед штормом.
Несколько секунд они стояли в тишине, которую нарушало только тяжелое и частое дыхание Жени. Громов сверлил партнершу обезумевшим от агрессии взглядом, а Таня в ответ смотрела на него полными страха глазами, напоминая маленького зверька, загнанного в угол хищником.
— Пора! — крикнула им Алиса, забегая в подтрибунное помещение.
Таня схватила Женю за руку, резко потянув себя. Для него это было неожиданным, а потому он чуть не потерял равновесие. Алексеева тянула его к ледовой площадке буквально насильно, и Громов поддался, начиная быстро перебирать ногами.
Бешенство, клокотавшее в нём, вняло словам Тани. Раз ему действительно теперь плевать на неё, почему бы не исполнить свою мечту?
Почему бы просто не воспользоваться ею?…
Комментарий к Используй меня!
Вот так как-то неожиданно у нас реабилитировались отрицательные персонажи. А вот Громова оставляю на ваш суд.) Самый гуманный суд в мире?))
========== Кровь, слёзы и… ==========
Олимпийский ледовый дворец, 20:50.
Сколько раз за всю свою жизнь Громов проделывал этот волнительный путь из подтрибунного помещения на ледовую площадку? Он и сам не мог ответить на этот вопрос, потому что счет шел на сотни. Но всегда внутри было приятное предвкушение и решительная готовность биться с самим собой, со своим телом, с земной гравитацией, в конце концов.