Тройной тулуп. Двойной тулуп. Удивительно легко, быстро, синхронно. Трибуны с восторгом встречали каждый выполненный элемент. Таня во время прыжков думала только о том, чтобы с Женей не случилось ничего страшного. Она не заметила, как выполнила каскад. Её тело было настолько натренировано, что казалось, будто оно сделало это само. На автопилоте.
Алиса и Ольга Андреевна выдохнули, понимая, что прыжки позади. Арсений, отлично исполнявший прыжки в недалеком прошлом профессионального спортсмена, восторженно аплодировал им вместе с болельщиками. Однако теперь кровь, которая уже стекала по подбородку Громова, видели все. И с замиранием сердца следили больше за ним, чем за его партнершей.
Позволь им найти настоящего тебя,
Погребенного глубоко внутри
Таня не знала, как сосредоточиться на происходящем. Как перестать отвлекаться, стараясь увидеть лицо Жени и как перестать бояться боли в руке. Она вложила свою ладонь в ладонь партнера, и он утянул её в тодес*, заходя в циркуль. Громов вращался, раскручивая вокруг себя за вытянутую руку Татьяну, чувствовал металлический привкус крови во рту и то, как она стекает по его шее, убегая за воротник черной рубашки, но это совсем не сбивало его. Мысли Громова больше занимали переживания об ощущениях Тани. Он понимал, что ей сейчас, скорее всего, больно. И был абсолютно прав, потому что сейчас он сильно тянул её на себя, создавая натяжение, способствующее выполнению этого элемента. Таня сжала зубы, пытаясь не заплакать от страшной боли, пронзившей плечо. Она наивно полагала, что под блокадой не будет чувствовать ничего, но мучительные ощущения с каждым элементом только усиливались. Женя видел, что она терпит боль. И это отрезвляло, заставляя забыть о её лжи, и напоминало о том, что это его маленькая Плюша, которая терпит подобное ради него. И эти четыре оборота в тодесе казались Тане вечностью.
Что ж, они даже не знают тебя
Все, что они видят — шрамы
Партнеры приступили к параллельным вращениям. Они перепрыгнули на большой скорости с одной ноги на другую, вращаясь в ласточке.
— Раз! — крикнул Громов, и они с Таней сразу же перешли во вращение «волчок», опускаясь ниже, вытягивая одну ногу параллельно льду.
— Два! — вновь крикнул Евгений, и они с партнершей выпрямились, вращаясь на одной ноге, вторую отводя в сторону.
— Три! — в последний раз скомандовал Громов, переходя вместе с Таней вновь во вращение в ласточке.
Позволь им найти настоящего тебя,
Погребенного глубоко внутри
Евгений притянул партнершу к себе, поставив её на ботинок своего конька. Таня ждала этот связующий элемент всю программу. Она с огромной радостью обняла его за спину, положив голову на его грудь, и Женя, расставив руки в стороны, продолжил скольжение.
Восстановить дыхание и немного отдохнуть среди круговерти сложнейших элементов, просто прижаться к уже родному мужчине — настоящая роскошь.
— Ты как? — успел шепнуть ей на ухо Громов, но ответа не получил и был вынужден поставить её обратно на лёд, продолжая программу.
Партнеры красиво скользили под медленную музыку. Они демонстрировали первоклассное владение коньком и языком тела. Их линии плавные и грациозные. Их движения, отточенные сотнями тренировок, кажутся поразительно легкими. Будто они не стоят никаких усилий.
Но судьи и зрители уже не могли наслаждаться их прокатом так, как делали это в самом начале. Теперь всё внимание приковывала к себе кровь. Алиса стояла, прикрыв ладонями рот от ужаса. И даже спокойный обычно Мельников нервно следил за передвижением партнеров, переживая за своего бывшего соперника. Перед глазами Ольги Андреевны пронесся Женин первый выход на лёд, который начался с такого же кровотечения. Тренер грустно улыбнулась, вспоминая слова его мамы, которые сегодня станут правдой. Сегодня он возьмет свою главную вершину, к которой шел всю жизнь. Сегодня он станет чемпионом. Олимпийским. А это уже совершенно другой уровень, на котором он никогда ещё не был, несмотря на все свои титулы, но которого был достоин как никто другой.
Партнеры оказались в центре льда и остановились на несколько секунд.
Громов снова замер, опуская голову вниз, а Таня подъехала предельно близко к нему и нежно провела ладонью по его щеке. Она сделала это с любовью, о которой всегда просил хореограф, но он даже не догадывался, насколько неподдельным и глубоким было это чувство. Губы Тани дрогнули, и по её щеке побежала слеза. Она боялась, что после пережитого Евгений будет так близок с ней только на льду.
Её маленькая холодная ладонь, с заботой скользнувшая по его теплой щеке, заставила Евгения поднять голову. Он встретился с блестящими глазами Тани, и его сердце пропустило удар, вновь давая понять, что она дорога ему. Несмотря на её ложь, которую он никому не прощает.
Женя видел стоящие в её глазах слёзы, одна из которых уже сорвалась с ресниц, побежав по щеке. Таня видела ярко-красные дорожки крови, тянувшиеся от носогубной складки до подбородка, срываясь с него и падая на лёд.
Им обоим хотелось прекратить. Поднять руки над головой, перекрещивая их и давая понять, что они не будут продолжать программу. Им было жаль друг друга. Но олимпийскими чемпионами без боли не становятся. Олимпийские медали нужно выстрадать. И они, поговорив друг с другом взглядами считанные секунды, приняли одно и то же решение.
Продолжать!
Они взялись за руки, уходя в скольжение по дуге для набора скорости, чтобы выполнить выброс. Евгений прижал Таню спиной к своей груди, а затем поднял её, разворачиваясь и кидая в сторону. Один оборот. Второй. Третий. Таня приземлилась на одну ногу, победно выставляя руки в стороны и искренне улыбаясь, заставляя трибуны восторженно вздохнуть, а затем взорваться аплодисментами.
— Терпи, Таня, — шепотом взмолился Антон, ближе подходя к борту ледовой площадки, с тревогой наблюдая за тем, как Алексеева вложила свои ладони в руки Громова, а затем взмыла вверх над его головой.
Врачу казалось, что даже отсюда он видит гримасу боли на лице Тани. И она действительно испытала сильный прострел в плече, но поняла, что не может сейчас показать это всему миру. Таня чувствовала, как дрожит рука, на которой она держит себя. Чувствовала страшную боль. Но, собрав последние силы, она заставила себя улыбнуться дрожащими губами и подняла свободную руку вверх. Максимально грациозно и красиво. Сейчас ей нужно просто терпеть и довериться Жене. Он высчитает нужное количество секунд и опустит её вниз.
Алиса и Ксения уже несколько секунд плакали от эмоций, которые накрыли их с головой. Плакала и мама Тани, сидя перед телевизором в таком далеком от Ванкувера Санкт-Петербурге.
Конец программы Алексеевой и Громова был близок. Так же, как и их триумф.
В финальной точке Громов вновь опустил голову вниз, расслабляя руки, опустив их вдоль тела. Таня подъехала близко к нему, ещё раз с тревогой взглянув на партнера. Она приложила ладонь к своей груди и зажмурилась, изображая, будто вынимает оттуда своё сердце, которое в следующую секунду без раздумий отдает Жене, приложив руку к его груди. По её щекам вновь потекли слёзы. Боль становилась нестерпимой.
Евгений резко вдохнул, открывая глаза и успевая поймать Таню, которая бездыханно падала на лёд, оставшись без сердца. Она прогнулась в пояснице, за которую её теперь держал Громов.
Несколько секунд они стояли так. Евгений держал тело партнерши, с болью в глазах смотря на неё и чувствуя, как дрожит её тело. Положение было зафиксировано. Их произвольная программа окончена.
Болельщики на трибунах встали со своих мест, встречая оглушительными аплодисментами новых олимпийских чемпионов. То, что Алексеева/Громов теперь таковыми являются, было очевидно даже без оглашения баллов.