— Может, пригласишь Ксюшу? — громко предложила Марина Александровна, накрывая сковороду крышкой.
— У неё тренировка, я уже пыталась, — ответила Таня, а затем зашла в гостиную, опускаясь на диван. Возле его подлокотника лежал журнал, и, увидев изображенных на обложке людей, Таня устало вздохнула. Несколько секунд она бросала на него косые взгляды, уговаривая себя сдержаться, но не смогла и всё-таки взяла его в руки.
«Как у Пушкина: Татьяна и Евгений. Об Олимпийских играх, тренировках и образе жизни…»
Алексеева прочла заголовок и хотела открыть журнал, чтобы сразу приступить к их интервью, но ещё несколько долгих секунд не могла оторвать взгляда от фотографии на обложке. Громов в черном костюме сидел на кожаном темно-бордовом кресле, поставив на бедро коньки и придерживая их за ботинки. Его уверенный, тяжелый и как всегда самоуверенный взгляд был направлен прямо, вызывая у Тани мурашки. Сколько она не видела Женю? Меньше суток. Но его уже катастрофически не хватало.
Его партнерша на обложке была в красном платье, хорошо подчеркивающем фигуру. Она кокетливо сидела на подлокотнике кресла, закинув ногу на ногу, демонстрируя их длину и красоту.
— Танюша, всё готово! — заботливо позвала мама, вынуждая фигуристку положить журнал так, как он и лежал, изображая, что она его даже не трогала.
«Больно ты мне сдался!» — мысленно добавила Таня, вставая и уходя на кухню.
***
Шел пятый день пребывания Тани в Питере. И каждое утро она выходила на пробежку независимо от погоды, которая «радовала» фигуристку мокрым снегом или сильным, пронизывающим ветром. А иногда и тем, и другим. Её мама не могла нарадоваться приезду дочери и каждый день норовила накормить как в последний раз, не желая слушать никаких отговорок о спортивном режиме. Марина Александровна была уверена, что Таня сильно похудела и ей необходимо хорошо питаться хотя бы пока она дома.
Но сама Таня не могла понять странного, поселившегося глубоко в душе чувства. Нахождение дома её совсем не радовало вопреки собственным ожиданиям. И от этого было только хуже. Она видела счастливую маму, видела её «молодого» человека, который был искренне рад их пусть и временному, но всё же воссоединению. Видела. Но не могла дать в ответ ничего кроме смущенной улыбки. Всё казалось пустым без Жени.
«Его бы сейчас сюда», — невольно проносилось в голове Тани каждый раз, когда она садилась за стол, выходила на пробежку, гуляла по родному городу в одиночестве или, как вчера, на пару с Ксенией.
Два дня назад она попросила провести фотосъемку для «Интимиссими» в Санкт-Петербурге, а не в Москве, и представители этого бренда с радостью пошли ей навстречу. Сниматься пусть и в невероятно красивом, но всё же нижнем белье было неловко, но Таня осталась собой довольна. Ей не терпелось увидеть реакцию Громова на такую рекламу, но она будет выпущена только через две недели. И Татьяне придется немного потерпеть.
Радовало лишь то, что уже десятого числа она сможет вернуться к тренировкам. И к нему.
Придя домой, Татьяна приняла душ, а затем включила радио, вспоминая о том, что сегодня там будет давать интервью Ксюша.
***
Евгений стоял в столичной пробке и с раздражением осознавал, что не успеет приехать в ледовый дворец вовремя. Как только Татьяна уехала, он стал тренироваться в два раза больше. Приходить в квартиру, которая без неё вновь стала пустой и холодной, совсем не хотелось. И поэтому он всё свободное время отдавал льду и залу, стараясь измотать себя так, чтобы приходя домой, засыпал сразу же после принятия душа. Однако сделать это, учитывая его натренированность, было задачей не из легких. И каждый день ему приходилось проводить в физических нагрузках по шесть часов минимум.
Его телефон, лежавший на соседнем сидении, завибрировал, уведомляя о новом сообщении.
В беседе «Олимпийская сборная по ФК :))» участник «Ксюша» оставил сообщение:«Через пять минут все включаем радио СПОРТ FM и слушаем мое интервью! Приказ капитана команды не обсуждается!»
Громов шумно и недовольно вздохнул, откидывая телефон обратно на сидение. Ему было искренне интересно, когда Ксюша, наконец, осознает, что капитаном она была только на время Олимпийских игр. Но упомянутую радиостанцию всё же включил, жертвуя любимой музыкой. Несколько минут Ксения эмоционально делилась с интервьюером своими эмоциями от Олимпийских игр и рассказывала о красотах Канады, которые ей довелось увидеть. А после её интервью прервалось на музыкальную паузу. Громов переключать не стал, рассчитывая дослушать то, что будет вещать их «капитан».
Небеса мои обетованные
Что же вы молчите опять, высотою маня?
— Началось, — вздохнул Евгений, с трудом переносивший подобные песни.
Солнцем разбужена
И укрытая тоненьким кружевом
Я вдыхаю её, забираю её
Полусонную, в плен без оружия.
Громов нахмурился, сильнее сжимая ладонями кожаный руль. В голове после услышанного сразу же всплывает она. Таня…
И как без нее теперь?
Как продлить эту краткую оттепель?
Прижимаю сильней, да пребудет во мне
Её запах и родинка на спине.
Евгений закрыл глаза, позволяя воспоминаниям накрыть его с головой. Тут и отъезд Тани, их странное, скомканное прощание. И оттепель между ними, произошедшая на катке. И все сотни раз, когда он прижимал её к себе на льду. И одна единственная ночь, когда он прижимал её к себе так, как давно желал это сделать. Сладкий запах её волос и кожи. И эта соблазнительная россыпь веснушек на плечах, такая, казалось бы, совсем не свойственная жгучей брюнетке.
Как все неправильно
И за что полюбила она меня?
Объяснения нет. Она послана мне
За десяток веков ожидания.
Громов нервно посмотрел на стоявшие перед ним автомобили, ни один из которых за несколько минут не сдвинулся с места. Он устало вздохнул, запрокидывая голову.
Полюбила ли его Таня? Слово «любовь» и все его производные казались Евгению слишком громкими. Он был уверен, что настоящей, подлинной любви никогда не видел. Громов считал, что в этой жизни он любил только одного человека — маму.
А Таня?
Таня молодая, легкая, наивная. Она просто поверхностно влюблена в него, едва ли догадываясь о том, что у Громова есть страшнейшая болевая точка, саднящая уже двенадцать лет. И если боль в спине можно было унять блокадой, то эту — ничем.
И Таня совсем не догадывалась о том, что истинная причина бешенства Громова касательно её лжи в том, что он сам однажды лгал. И это не дает ему покоя каждый прожитый день, но после поступка Тани воспоминания об этом буквально душили.
Но время не вернуть, а счастье слепо
Вижу два её осколка неба
И теряются слова
Синева-нева-нева-нева.
— Нева… — задумчиво пропел Евгений, грустно ухмыльнувшись. Слова песни будто толкали его к Тане и красноречиво намекали на город, который был родным для них обоих.
***
Татьяна сидела на диване в гостиной, ожидая наступления трех часов, чтобы пойти встречать маму с работы. Интервью Ксюши закончилось полчаса назад и Таня уже успела поговорить с ней по телефону, поделившись своими эмоциями от услышанного. Сейчас Алексеева скучала в одиночестве. Её взгляд зацепился за две золотые медали, лежавшие в футлярах на полке над телевизором. И если по поводу медали чемпионата Европы Евгений не давал никаких комментариев, то Олимпийскую медаль настоятельно рекомендовал положить в банк.
Скука, одолевшая Таню, за последние месяцы привыкшую жить в постоянном цейтноте, заставила её включить телевизор.
На первом канале как всегда копались в чьем-то грязном белье, по «России» крутили очередной сериал, на «Матче» обозревали самые яркие победы не так давно закончившейся Олимпиады. Татьяна была уверена, что в этом обзоре будут показывать их с Женей, а потому не остановила свой выбор на спортивном канале. Громов и так всё время стоял перед её глазами.