Матиас наклонил голову на бок, его губы изогнулись в озорной ухмылке, которая, казалось, скрывала непристойные мысли. Освещаемые тусклой свечой на столе, его глаза заблестели сильнее, лаская кожу Скарлетт, обнаженную над глубоким декольте. Волна тепла распространилась от её груди в лоно, делая затруднённым даже простое дыхание. Большой зал внезапно стал тихим и пустым, все окружающие звуки затихли, почти исчезли от протекающего между ними потока электричества. Как будто благодаря странному заклинанию в этом месте остались только они вдвоем, погруженные в таинственный безмолвный диалог, и настолько отчужденные от остального мира, что не заметили пронзительный голос, который теперь пытался привлечь к себе внимание.
— Мисс! — в третий раз воскликнула молодая женщина и Скарлетт подпрыгнула.
— Простите...
— Я сказала, что возьму водку с лимоном.
— Конечно, — прошептала Скарлетт, записала заказ и растерянная развернулась, чтобы вернуться в бар.
Как только передала заказ бармену, она попросила разрешения сделать на пару минут перерыв, чтобы сходить в ванную и оправиться от только что случившегося молчаливого и пламенного диалога.
— Ты в порядке? — спросил у неё коллега.
— Просто закружилась голова, — ответила она, в спешке покидая переполненный зал.
Девушка бросилась в туалет и с силой закрыла за собой дверь. Затем прислонилась к двери и зажмурилась.
— Чёрт! — выкрикнула проклятье Скарлетт. В груди бешено колотилось сердце.
— Твою мать, бля, бля!
Ей казалось, что она сходит с ума от разочарования и желания. Она хотела оторвать пуговицы с этой проклятой безупречной рубашки и сантиметр за сантиметром увидеть спрятанную под ней кожу, отмеченную чернилами. Она хотела обвести контуры этого таинственного изображения поцелуями, прикасаясь губами и кончиком языка. Она желала, чтоб эти сильные руки обняли её, а свои пальцы погрузить в эти шёлковые волосы цвета мёда, мечтала провести ногтями по этой широкой спине. Желала почувствовать его между ног, внутри своей плоти до самого основания. Она хотела узнать вкус его грешного рта и члена, который представлялся ей величественным.
Она до жути хотела Матиаса, и всё же не могла принять идею его покупки, и это сводило Скарлетт с ума.
Она положила руки на холодный край раковины и ухватилась за него так сильно, что на пальцах побелели костяшки, а затем уставилась на себя в зеркало.
— Дерьмо!
Из туалета девушка вышла потной и возбуждённой, совсем не готовая вернуться к столику Матиаса. Она шёпотом молила о том, чтобы за время её отсутствия заказы уже подала другая официантка.
Ей не повезло.
— Двойной скотч и водка-лимон на восемнадцатый столик. Пошевеливайся, Маккей! — Отдал указание один из парней за стойкой и, несмотря на своё состояние, Скарлетт взяла маленький поднос и направилась к столику.
Когда она оказалась перед парочкой, то ничего не сказала, лишь наклонилась, чтобы поставить напитки на стол, ухватив их фигуры краем глаза. Молодая женщина держала свой мобильный телефон с идиотской улыбкой на лице. С другой стороны, Матиас, решительно пялился на Скарлетт. Он внимательно следил за всеми её движениями, пока она расставляла перед ними алкоголь.
Когда Скарлетт подняла взгляд, больше не в силах не обращать внимания на дерзкое поведение, она не нашла ожидаемого. В зелёных глазах ни наблюдалось и следа высокомерия или бравады, ни обычной холодной отстранённости, ни ранее присутствующего соблазна. Только дверь в душу, которую он обычно защищал, скрывая за вымышленными эмоциями или острыми словами. Это был нежный и кроткий взгляд, почти грустный. Как будто Матиас хотел в чём-то признаться, что касалось их обоих, и чего она не могла понять.
Эти размышления прервало возбуждённое чириканье рядом с ними.
— Прибыли наши напитки, Мати! Отпразднуем?!
Девушка восторженно захлопала в ладоши и завертелась в кресле как ребёнок. Так воодушевиться от пары напитков? Она находилась рядом с мужчиной, из-за которого Скарлетт потеряла сон, и вместо того, чтобы подняться наверх и скакать на нём как будто не наступит завтра, она приходила в восторг из-за водки? Скарлетт заставила себя не показывать испытываемый гнев.
— С вас двадцать пять долларов, — сказала с раздражением.
Дура запустила руку в сумку, вытащила банкноту достоинством в пятьдесят долларов, и передала ей деньги, даже не глядя в глаза.
— Скажи ей, чтобы оставила сдачу, — пробормотала она, уже держа во рту соломинку.
«Идиотка, испорченная и грубая», — снова подумала Скарлетт, злясь всё больше и больше, потому что обращение с Матиасом, как с подчиненным, заставляло кипеть в её венах кровь.
Но затем, как удар кулаком в живот, её поразила жестокая мысль. Это была его работа: женщины платили ему, потому что он повиновался, потому что удовлетворял их всех в любой фантазии или желании. Этот жест был ничем по сравнению со всем, что он делал каждую ночь для них и с ними.
— Спасибо, мистер Кроуфорд, — прошептала она, мягко ему улыбнувшись, когда взяла деньги.
— Спасибо тебе, Скарлетт, — ответил мужчина с искренним тоном.
Вернувшись на кухню, она подумала об этом кратком обмене взглядами и ощутила странное чувство спокойствия. Как будто, не говоря ни слова, он попытался вести с ней что-то вроде диалога в поисках перемирия. И она подумала о вещах, которые хотела б ему сказать, если могла бы с ним говорить. Скарлетт сожалела, что относилась к нему с ненавистью, заставляла его чувствовать себя грязным, осуждала его. Она хотела понять, кто он на самом деле, и облегчить боль, которую, казалось, Матиас всегда носил с собой. А потом она хотела б поцеловать его и сказать, что он был прав — она отчаянно его желала и по этой причине хотела обладать силой держаться от него подальше. Потому что не желала становиться одной из многих и обращаться с мужчиной как с объектом.
В остальное время, пока двое оставались в баре, Скарлетт шпионила за ним издалека. Она наблюдала за выражением на его лице и жестами, и впервые почти поняла особенности работы мужчины.
Матиас был как идеальная обложка. Каждая из этих женщин могла себе представить, что в нём содержалось то, чего им хотелось, и он никогда их не разочаровывал. Он мог выглядеть поверхностным и беззаботным, каким казался с этой молодой клиенткой, или серьёзным и галантным, каким Скарлетт часто видела его с более зрелыми женщинами. Он мог быть доминирующим или покорным. Нежным или агрессивным. Одна особенность оставалась общей для всех этих ситуаций. Его душа находилась в другом месте. Скарлетт улыбнулась при мысли, что, возможно, он оставлял её дома с маленькой девочкой по имени Элизабет и женщиной по имени Глория, и что эта самая душа до сих пор оставалась чистой, невинной и надёжно защищённой от ужасов жизни, которые уводили его прочь из дома. Девушка заставила себя сохранить эту последнюю мысль в своём сердце и больше не искать Матиаса до конца смены.
Поэтому она не видела, как спустя час он уходил и того, что повернулся к ней, чтобы в последний раз приласкать её взглядом, прежде чем подняться в сьют. И она не увидела, как при этом мужчина нежно улыбнулся, наблюдая за её шутливой болтовнёй с двумя коллегами возле барной стойки.
* * *
Почти наступило окончание смены, когда управляющий баром позвал Скарлетт и сообщил, что за восемнадцатым столом, тем, который Матиас занимал в начале вечера, были найдены ежедневник и мобильный телефон.
— Маккей, мы нашли некоторые личные вещи мистера Кроуфорда. Вероятно, он их забыл прежде, чем поднялся в свой номер. Мы связались с ним, он ждёт. Пожалуйста, отнеси, они нужны мистеру Кроуфорду немедленно.
— Я не уверена ... Может Аманда ...
— Скарлетт, позаботься об этом прямо сейчас, не выставляй меня перед клиентом в плохом свете, — управляющий не дал девушке закончить, протянул и резко впихнул ей в руки два предмета.
Фыркнув, она развязала фартук, повесила его позади барной стойки и направилась в холл, даже не останавливаясь, чтобы поприветствовать свою подругу, которая продолжала дежурить за стойкой администратора.
Пока приближалась к лифту, держа в руках оба предмета, девушка слышала стук своих каблуков, следовавший за ней, как раздражающее эхо.