— Нат, а я прям стесняюсь спросить, откуда столько внимания ко мне? Раньше же ты чуть ли не пустым местом меня считал, стараясь даже обходить по дуге. Что изменилось? Почему ты вдруг решил ответить на мои чувства?
Секундная заминка, в которую я все еще чувствую его дыхание на своем затылке, и меня просто отрывают от пола, усаживая на край раковины. Теперь мы были лицом к лицу, и в его карих, почти черных глазах отражалась я: красная от злости и возбуждения, растрепанная, устала, но такая милая. Я даже на секунду саму себя захотела.
— Потому что ты видела во мне идеального бога. — Он шепчет настолько тихо, что я даже не уверена: я слышу его, или я чувствую прикосновения его губ к своим. Слава богу я додумалась съесть мятную конфетку перед домом, а то бы умерла тут от стыда. — Я уверен, в твоих маленьких сексуальных фантазиях я был с нимбом и крылышками. А теперь ты смотришь на меня без обожествления. Ты видишь реального меня.
— А я-то только решила в бога начать верить. — Прозвучало медленно и разочарованно, но Натан только улыбнулся.
— Можешь верить в меня.
И поцелуй, который он подарил мне на той темной кухне был самым нежным, что когда-либо было в моей жизни. Но эта нежность быстро растворилась в уверенности и самодовольстве. Никогда не думала, что поцелуй может быть самодовольным. Может. Еще как может. Натан целовал меня так, будто завтра не наступит.
Я думал, что Соболь классно целуется. Нет. Этот парень может дать ему пару уроков, потому что так, как целовал меня Натан Коэн здесь и сейчас, не целуют даже в фильмах.
— Кстати…
Что «кстати»? Что, блядь, «кстати»? Что может быть важнее, чем этот, мать его, восхитительный во всех смыслах поцелуй, черт тебя дери, а?
— Ты уже нашла фотку моего члена?
Да блядь.
— Как-то не было времени искать, знаешь ли. — Получается даже не столько обиженно, сколько агрессивно, хотя я бы и впрямь не отказалась бы сейчас надавать по этой тупой башке!
— Ну можешь тогда и не пытаться, — меня аккуратно ссаживают с тумбы и ставят на пол. Теперь я снова ему всего-лишь по сосочки. Обидно. Хотя, как посмотреть… — Потому что я все равно тебя отшлепаю.
За мыслями о его сосочках я почти пропустила последнюю фразу, но когда осознала, было уже поздно, потому что меня попросту вытолкнули в коридор, на обозрение всех.
А «всех» было очень много. Помимо Златы и утренней девочки, которая так понравилась Коле, хотя сейчас он уже смотрит на нее очень даже холодно, жилплощадь занимали еще три новых лица. Мне пришлось остаться стоять в проёме, и я даже хотела возмутиться, мол, какого черта — в собственном доме и стою, ровно до момента, пока прохладная рука Натана не забралась мне под свободную водолазку, притягивая к нему ближе, заставляя откинуться парню на грудь, и возмущаться как-то резко перехотелось.
— Итак, — начала на выдохе, чтобы случайно не сбиться, пока это наглец водил пальцем вокруг моего пупка. — Сначала вы, — киваю головой на Злату и ее компанию. — Потом вы. — Что там у Алины происходит мне гораздо интереснее. — Слушаю.
— Ева! — Злата, будто собака, услышавшая команду, подалась вперед и, брызгая слюной, попыталась ухватить меня за руку. Руку убрала подальше. За спину. Под майку Натана. Там спокойнее. — Я нашла еще трех, с кем он мне изменял! — И замолчала, ожидая.
— И? — приподняла бровь, реально недоумевая при чем тут я. — На кой ты их таскаешь сюда, Злат, будто собак бездомных? Я вот искренне не пойму, у вас своего дома нет, или вы тут решили штаб устроить? Так я вам сразу говорю — я вас кормить не буду. И уже поздно, вас что, родители не ищут? Злата, этот еблан тебе уже хер знает сколько и хер знает с кем изменяет, а ты валяешься в этом дерьме и кайфуешь, судя по всему, раз раньше это все не закончила. Ты меня прости, я сейчас явно рушу твой розовый мирок, но во всем этом дерьме виновата только ты. Отпусти и забудь. В диснее хуйни не скажут.
Она сначала хлопает глазками, будто реально не ожидала от меня чего-то такого, а потом ее взгляд темнеет, и она, сжав кулаки, проносится мимо меня, сильно толкнув плечом. Если бы не Нат за моей спиной, я бы точно упала.
— Ну, а вы что? Вам примерно та же речь: пока сами будете ему позволять — он будет делать. Где дверь — вы знаете.
И эти нимфы улетучились, задержалась только утренняя девчонка, бросив на абсолютно безразличного Колю печальный и чуть ли не умоляющий взгляд, но тот продолжал с завидным пустым взглядом смотреть в окно. В конце концов, ушла и она, оставив нас пятерых с половиной решить насущные проблемы.
— Теперь вы, — разочарованный вздох, когда я отрывалась от парня, удержать не удалось, но он все равно сел со мной рядом на диван, сталкивая наши колени. — Ваша позиция?
— Я думал, твоей сестре двенадцать! — Мужчина с заметным уважением посмотрел на Алину, что сидела, вытянув спину в струну.
— Если честно, то я тоже… — Они переглядываются, и на их лицах написано одинаковое удивление от увиденного.
— У меня был тяжелый день, так что либо мы сейчас приходим к какому-то консенсусу, либо я иду спать, а вы разбираетесь тут сами. — Но они синхронно замотали головами в разные стороны, выражая явное несогласие. — Бля-я, ёбанные дети клепают детей. Вы еще сами в своей жизни не разобрались, а уже детей заводите. Может, аборт, пока не поздно? Так это… от греха подальше… Ну знаете, это самая выгодная позиция для всех. Алина, — заткнула ее на излёте, потому что сестра уже набирала в грудь воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, — я не говорю тебе идти и делать аборт, тебе двадцать два почти, сама разберешься. Я тебе говорю об одном из возможных решений данной проблемы. Я вот сейчас пойду к себе, потому что уроки делать надо, а вы сидите тут, не двигаясь, до тех пор, пока не обговорите все нюансы, и вот когда уже разберетесь в себе — приходите ко мне, и мы пытаемся прийти к устраивающему всех решению. Сначала в себе, потом в проблеме. Ход действий ясен?
Кивнули синхронно.
Слава богу.
========== 10. “Глава, в которой Бог перестает верить в Еву” ==========
Комментарий к 10. “Глава, в которой Бог перестает верить в Еву”
работе скоро год.
Я худею с того, как быстро бежит время.
Я сидела, зарывшись пальцами в волосы и просто не понимала, от чего ж все резко-то стало так хуевато и всрато? То есть нет, я все понимаю, карма, высшие силы там, но за что именно сейчас и так плохо-то?
Алина, которая беременна и хуй забила на всю свою блестящую карьеру; родители, у которых второй ребенок пошел по пизде; и Коля… не знаю, что там у Коли, но не удивлюсь, если он гей. Если уж и средненький не оправдает родительских надежд, то не удивлюсь, если они просто сдадут нас в детский дом. Хотя со старшенькими уже поздно как-то. А вот меня еще можно. Но лучше не надо. Плохо будет всем.
Что с Соболем делать — ума не приложу, но есть мнение, что я очень хочу расклеить фотку его члена по всему его району. Поступок до ужаса низкий… как в моем духе! Но есть мнение, что это низко даже для меня.
А уж о об отсутствии желания заходить в какие-нибудь социальные сети я вообще молчу, потому что Марк мне их просто оборвал, ибо мой телефон уже можно использовать вместо вибратора — настолько все плохо.
Ебанистика какая-то ужасная, если честно. Чувствую такой ужасный пространственный вакуум, что сложно даже найти какой-то выход из этого дерьма. А искать надо. И было бы просто сказать что-то в духе «вот, просто не буду вспоминать соболя, а буду давать милому Натану!».
Ну так, блядь, и с милым Натаном не все так просто! Мы не виделись херову тучу лет, а тут он из себя мачо строит. В себя, блядь, поверил, ебанный супер-мэн, плащ до колен!