Двое людей из охраны сопровождали меня и остались ждать в больнице. Давида сразу увезли в реанимацию. Я в шоковом состоянии наблюдала за снующими врачами. Время тянулось медленно. Я успела изучить каждую трещину на больничной стене, напротив которой все это время сидела в кресле для ожидающих. Справа расположились ребята из охраны.
— Что с Игнатом? — спросила я их.
— Мёртв. — просто ответил бритоголовый охранник.
При этом на его лице не дёрнулся ни один мускул. Для этих ребят смерть была чем-то обыденным. Но за Давида они переживали. Было видно, как они перешептываются с врачами, стараясь чтобы у их шефа были лучшие условия.
— Диана, как ты? Господи, ты вся в крови. — Тая вбежала в больничный коридор.
Подруга успела переодеться в джинсы и толстовку. О недавнем мероприятии напоминала только её нарядная прическа. Следом за ней шёл новоиспеченный муж. Он тоже сменил парадный костюм на повседневную одежду.
— Это кровь Давида. — я оглядела свое платье.
Только сейчас я заметила, что лиловый наряд был запачкан кровью. Когда я прижималась к Давиду, чтобы привести его в чувство, то испачкалась.
— Не волнуйся. С Давидом все будет хорошо. — постаралась успокоить подруга.
— О, Тая! Это я во всем виновата. Что согласилась на встречу с Игнатом, что подставила Давида… Что испортила твою свадьбу… Тая, прости меня, пожалуйста. — слова заглушались собственными рыданиями.
Я наконец дала волю чувствам. Только моё безрассудство и глупая наивность позволили случиться этой беде. Если бы все было возможно повернуть назад, то я непременно сделала это.
— Диана, успокойся, милая. Ты ни в чем не виновата. — Тая старалась успокоить меня.
Подруга осталась со мной, чтобы оказать поддержку. Про себя я молилась, чтобы Давид выжил.
Через несколько минут из-за полупрозрачных дверей вышел врач. Он подошёл к нам.
— Ну что? — в один голос спросили мы.
— Жить будет. В результате ранения было потеряно много крови. Нам пришлось ввести Давида в состояние искусственной комы. Сейчас пациент будет приходить в себя. Мы наблюдаем за его состоянием после пробуждения.
Мы также в унисон выдохнули. Главное, что Давид жив.
Я осталась в больнице. Тая с мужем поехали домой, хотя настаивали забрать меня с собой. Но я не могла оставить Давида. Хотела, чтобы мужчина чувствовал, что рядом любимый человек. Я должна быть рядом. Как только он откроет глаза, то увидит рядом знакомое и любимое лицо.
Я даже не заметила, как задремала в кресле для ожидающих. К утру меня разбудил все тот же врач.
Я быстро почесала глаза рукой, чтобы побыстрее отойти от сна. Сердце колотилось в бешеном ритме. Я с надеждой смотрела на доктора.
— Диана, вы спали здесь? — удивился он.
— Да. Как там Давид? Я могу его увидеть? — я сразу перешла к волнующим вопросам.
— К сожалению, у меня не очень хорошие новости для вас. — с грустью проговорил врач.
Всё тело моментально напряглось, словно в ожидании удара. Я не моргая всматривалась в лицо врача, чтобы найти ответ на свой немой вопрос, застрявший где-то в груди.
— Что с ним? — тихо произнесла я.
— Давид потерял память. Он ничего не помнит. — озвучил свой вердикт врач.
88
Давид пришёл в себя, и это уже хорошо. Он не может меня забыть. И обязательно вспомнит, как только мы увидимся. Я мерила шагами больничный коридор. После ухода врача, в мозгу звонким эхом гудели его слова о том, что Давид потерял память. Диагноз звучал словно приговор.
Но я продолжала надеяться на лучшее. От нервного напряжения и переизбытка эмоций тело дрожало. Некоторые утренние посетители с удивлением смотрели на меня. Я осмотрела свой внешний вид. Действительно, испачканное праздничное платье с запекшейся кровью вызывало удивление.
— Вы можете зайти в палату. — полненькая медсестра подошла ко мне.
На глаза навернулись слезы. Я до безумия хотела видеть Давида, но знала, что не переживу, если любимый человек не узнает меня. Страх сковывал движения. По спине пробежал неприятный холодок.
Я махнула головой медсестре и молча пошла за ней. Она проводила меня в соседний зал. Здесь было тихо. Только изредка из палат выходили люди в белых халатах. Больничная атмосфера наводила на меня непередаваемое состояние тоски и уныния. А после перенесенного шока хотелось только забиться куда-то подальше, укутаться в плед и окунуться в объятия любимого человека.
В дальнем углу осталась последняя дверь. Медсестра открыла её и пригласила жестом внутрь.
Глаза сразу стали искать любимое лицо и силуэт. Давид был в палате один. Он лежал, прикрыв глаза. Было не понятно, он спит или просто отдыхает.
Я подошла ближе к кровати. Мужчина услышал движение рядом и медленно открыл глаза. Он не спеша перевёл взгляд от медсестры ко мне. Его глаза казались ещё сонными. К рукам были зафиксированы трубки и различные датчики.
Я уже открыла рот, чтобы поприветствовать мужчину. Но он отвёл от меня ничего не выражающий взгляд. Было видно, что Давид меня не узнал. Он смотрел на медсестру. Теперь она была для него больше знакома, нежели я.
— Давид, ты узнаешь меня? — я взяла мужчину за руку.
Он снова посмотрел на меня безучастным взглядом. Было заметно, что мужчина не понимает кто я такая. Он постарался рассмотреть меня, задержав взгляд чуть дольше. Все усилия давались Давиду с трудом. Видно, что он еще слаб.
— Нет. — тихо промолвил Давид.
Нет. Это слово было произнесено безэмоционально. Словно не было многих ночей страсти и любви. Вот так одним словом рушилась моя судьба. Как-будто кто-то свыше просто перечеркнул всю мою жизнь. Я еле сдерживала слезы. Медсестра поняла, что прогресса у пациента не наступило.
— Вам лучше пока уйти. Ему нужен отдых. — прошептала она.
Я отпустила руку Давида и вышла из палаты. Он пришёл в себя, это главное. Я продолжала успокаивать себя всю дорогу до дома. Но предательские слезы катились по щекам. А в сознании проносились счастливые моменты из нашей жизни. Я вспоминала поцелуи, ласки и объятия мужчины. Неужели мне нужно забыть о них?
89
На следующее утро меня разбудил телефон, который звонил не переставая. Ника и другие сотрудники искали Давида для подписания документов. Вырисовывалась явная проблема.
Я быстро умылась и собралась. Тёмный пуловер и синие брюки идеально дополняли моё внутреннее состояние опустошенности.
Настроение было ужасное. Я не успела с утра ничего поесть. Поэтому чувствовала слабость и головокружение. Но дела нужно доделывать, чтобы компания снова не оказалась на грани разорения.
— Где Давид? — наигранно театрально удивлялась Ника.
Барби словно чувствовала, что у нас проблемы. Уж не знаю, каким местом ей удалось так быстро рассекретить меня.
— Он заболел. — коротко ответила я.
Ника нахмурила свой идеально гладкий лобик. Я прошла мимо девушки в кабинет директора.
— Но через час у Давида совещание с инвесторами. — протянула она.
Ника выжидающе смотрела на меня, ожидая, как я буду выпутываться из этой ситуации. Но ответа не было даже у меня. Всё так запуталась, что руки опускались. Но я настраивала себя, что ради Давида должна сохранить его труды.
— Ника, принеси документы на подпись. А с инвесторами встречусь я.
— Но ты не директор. — напомнила мне Барби.
В сотый раз я пожалела, что не настояла на её увольнении. Ника смотрела упрямо, как ребёнок, который доказывал свою прямоту.
— Я заместитель директора. И совещание проведу сама. — членораздельно произнесла я.
По лицу Барби было видно, что она обиделась. Но спорить девушка больше не стала. И это к лучшему. Потому что сил для разъяснения у меня не было.
Суть совещания также была не известна. Какие инвесторы? Давид не предупреждал ни о чем подобном.