Я вижу, что он сам уже почти срывается от ожидания, и говорит это все отрывисто, жестко. Мне нравится, безумно нравится чувствовать себя целиком и полностью в его власти, и дрожать перед такими обещаниями, но я точно знаю — Максим не садист.
А потому ему реально важно, что нам обоим это вкатывало.
— Я понимаю. — Серьезно киваю я, и его брови расслабленно расходятся к вискам, — обещаю в случае чего кричать и вопить, а если ты не среагируешь, откушу твой…
— Того, что ты поняла, было более чем достаточно! — поспешно прерывает Макс, и распрямляется, снова вгоняя меня в трепет своим ростом и твердостью оказавшегося у моих губ члена, — расслабься, малышка, и позволь мне воспользоваться твоим ртом.
Я успеваю лишь кивнуть, как его рука грубо фиксирует мою голову, а член врывается в рот, больше не заигрывая, и не пытаясь жалеть мое горло. Я поспешно расслабляюсь, стараясь спрятать зубы, и просто принимаю в себя все его бешеные толчки, прикрывая от необычных ощущений глаза.
— Открой! — немедленно шипит Максим, и с нереально пошлым чмоком вытаскивает из моего рта член, — хочу видеть твой взгляд, когда трахаю твой рот.
Я послушно распахиваю глаза, и поднимаю их вверх, на замершего мужчину. Он кивает, удовлетворенно и повелительно, а затем двигает бедрами, и прижимает мою голову к стене, чтобы снова ворваться в рот членом.
На этот раз — по-другому. С переплетенными взглядами непонятные ощущения трансформируются в какой-то странный, гудящий в горле кайф, и я сама уже обсасываю член, который все быстрее двигается во мне.
Боже, боже, боже.
Почему он смотрит на это так, словно я сейчас — самая роскошная женщина в его жизни?
И с какого черта я странно кайфую, и уже пальцами натираю себя между ног, пошло выпуская слюни на каждый резкий, глубокий толчок?!
— Да, маленькая. Ты просто… Охуенная.
Он увеличивает толчки, все чаще и грубее трахая мое горло, и ни на секунду не отрывая взгляда. Знаю, что он сканирует мои ощущения — не поморщусь ли, не подавлюсь ли от боли, или еще что-то, что заставит его немедленно остановиться.
Только вот все дело в том, что мне действительно это все нравится. И просто дико заводит стоять вот так, на коленях перед Максимом, и знать, что мой рот сейчас для него центр всего удовольствия.
Как еще совсем недавно его язык был для меня…
— На счет три откроешь широко рот, и высунешь язык, маленькая. Я уже готов… Почти все…
Я даже не могу кивнуть, но он по взгляду понимает — я приму все. Весь его вкус, сколько бы он мне не дал, я безумно и до дрожжи хочу, чтоб он кончил мне в рот — просто потому, что меня даже это возбуждает до крайности.
— Раз…
Я мигом выпускаю член изо рта.
— Два…
Открываю рот, и высовываю «лодочкой» язык.
— Три.
Впускаю самую головку, и сразу же прикрываю глаза. Макс также откидывает голову — и с протяжным матом кончает мне в рот, так, что я судорожно глотаю, чтобы не проронить ни капли.
— Малыш…
Он склоняется на колени, и садится рядом, привлекая меня к себе. Мы оба тяжело дышим — я от настоящего и первого в своей жизни глубоко траха в рот, а Максим…
— Пару минут, отойду немного. Это было…
— Охуенно? — подсказываю я, и улыбаюсь в его плечо, чувствуя, как оно завибрировало от смеха.
— Лучше и не сказать, — ухмыляется Максим, и осторожно отодвигает меня от плеча, убирая прилипшие на лоб пряди. — Спасибо, маленькая.
Я краснею, и сама трусь о его руку, ласкаясь как кошка у самого заботливого хозяина.
— Тебе спасибо. Я и сама не знала, что хочу так…
— Всегда знал, что за милыми Ангелочками прячутся те еще черти.
— Ну, до появления некоторых они сидели смирно, и даже носа не показывали!
— А сейчас смотри, повылазили… Видимо, боялись выходить ко всяким долбаебам!
Я не сильно стукаю кулачком по его плечу, и мы вместе смеемся, пытаясь приподняться. Максим успеваем первым — и уже берет свой привезенный гель для душа.
— Все, чертенок мой, доигралась. Поворачивайся попкой — не оттрахаю, так хоть вымою эту Сахарную прелесть!
Я улыбаюсь, и тру внезапно осоловевшие глаза. Пытаюсь встать, но тело наполнено такой негой, что получается с трудом — да и то при помощи Макса.
— Ууу. Кто-то хочет баиньки… — цокает он языком, и сжимает одну ягодицу.
Мой живот отчего-то начинает недовольно урчать, явно напоминая, что о нем забыли.