— Я приду к тебе сегодня ночью, будь готова, — хлёстко бросил Корвус и, развернувшись, ушёл из площадки.
Я облизала губы, почувствовав металлический вкус на языке. Кто ж так целует-то? Точно ненормальный демон..
Вытерла губы от крови, они слегка ныли и кровоточили.
И как прикажете понимать "я приду к тебе сегодня ночью"? Придёт как вчера, к Мирону? Но тогда он сказал бы "приду к Мирону". Он же не имеет в виду секс? Да ну нет, бред, я же ему не нужна, сам говорил. Или он хочет и здесь показать своё превосходство надо мной, взяв силой? Я так себя накрутила, что не замечала никого. Сумерки окрашивали полянку в насыщенные бирюзовые цвета, а я так и сидела, размышляя, что же мне делать? Как избавится от его внимания?
— Мааам, — теребил меня за рукав Мирон.
— Да, малыш? — машинально спросила я, выплывая из пучин мыслей, куда погрузилась с головой.
— Пойдём домой, я устал, — выдохнул мой никогда не устающий ребёнок. Ничего себе, волшебная площадка! Обычно мы уходили с прогулки после третьего-четвёртого "мам, ещё пять минуточек", а тут чудеса — сын сам попросился домой. Кивнула и подняла его на руки.
Мы медленно побрели в наши хоромы во дворце, где нас встретила моя мама. Она выглядела божественно прекрасно, кажется, за эти несколько часов она ещё похудела и помолодела. Чудо-мир влияет на мою маму, а как же я? Где хоть маленькое чудо для меня? Пока только одни расстройства и стрессы. Антонина Ивановна покрутилась, показывая нам своё элегантное платье сливового цвета с открытым декольте и пышной юбкой.
— Бабуль, ты такая красивая! — отвесил бабушке комплимент Мирон и выбрался из моих рук, чтобы обнять бабушку.
— Нет, нет, сначала ручки помой, — остановила его женщина и показала в ванную, — и Демону лапы.
Сунула поводок в руки ребёнку и хлопнула пониже спины. Я тоже пошла мыть руки.
Выйдя из ванной, мы с Мироном на пару обняли бабушку, восхваляя её наряд и красоту. Антонина Ивановна, с роду не красневшая, даже когда выпьет, покраснела, как маков цветочек, и потупила глазки, аки девица на выданье. А потом плюхнулась на софу, вот совсем не изящно, и ножки на журнальный столик положила в нарушении всех правил этикета.
— Идите купайтесь и переодевайтесь, иначе мы так на собственный бал опоздаем, — сказала женщина, и схватила книжку, которую читала до этого.
— Он не наш, он в честь Мирона, — поправила я и повела сына приводить себя в порядок.
— А Мирон чей? Наш! Значит, и бал наш, — сделала логический вывод мама, и я согласилась, что против такой логики не попрёшь.
На моей кровати лежало платье, уже выбранное моей мамочкой, роднулечкой, и туфли на шпильке. Я прошла мимо всей этой красоты к Мирону в комнату — у него на турнике висел его костюм: голубая рубашка с белыми брючками, стильно и элегантно. Я искупала сына, уложила его волосы и попросила потерпеть и не трепать их хотя бы до бала. Вот зайдём мы, красивые, на церемонию, а там хоть вырви их с корнем. Сын клятвенно заверил меня, что не прикоснётся к своей копне волос, я поверила и отправила его к бабушке. Потом ушла к себе, принимать душ. Переделав кучу мокрых дел, вышла посвежевшая, вкусно пахнущая и чистая в спальню, облачилась в красивое кружевное бельё и стала высушивать волосы.
— Ты там скоро? — заглянула ко мне матушка.
— Сейчас, только волосы досушу, — сказала я, жмякая их полотенцем.
— Ой, деревня, — она прошла мимо меня в ванную и показала на матерчатые рулонные салфетки, — вот, держи!
— Зачем они мне?
— Они зачарованы — вытираешь ими волосы, они сразу же впитывают всю влагу и высушивают, попробуй.
— Ладно, — вздохнула я, оторвала небольшой кусочек и провела по всей длине волос.
Прядь волос, к которой прижала материал, высушилась мгновенно. Я даже подбежала поближе к зеркалу — ничего себе, магия! Оторвала ещё салфетки и быстренько высушила свою гриву светлых волос. Мама сделала мне высокую причёску, заколов красивой заколкой с жемчужными висюльками на концах, скомандовала одеваться и вышла в гостиную. Я подчинилась: слово матери — закон.
Нежно-бирюзовое платье, которое выбрала для меня мама, было очень красивым и воздушным, оно подчёркивало мою хрупкость и женственность. Элегантное, длинное платье с воздушной юбкой-разлетайкой и открытой спиной до самых венериных впадин село как влитое, и я крутилась возле зеркала, любуясь своей красотой и лёгкостью. Да, у меня нет таких бёдер и груди, как у Кларисс. Талия уже не такая узкая, но я гордилась своим телом рожавшей женщины. И грудь не обвисла, потому что маленькая. Твёрдая двоечка, а в платье кажется и троечкой. Лифчик пришлось снять, так как спина полностью открыта. Влезла в туфли-лодочки, в тон платью, став зрительно выше и увеличив длину ног. С затаённым волнением вышла к своим родным.