Мирон закрыл ладошками рот и потрясённо смотрел на меня, мама одобрительно кивала и улыбалась.
— Мамочка, ты очень красивая, похожа на принцессу! — зашептал сын, подходя ближе.
Я присела и крепко обняла своего ребёнка, украдкой смахивая слёзы. Нет приятнее комплимента, чем слова родного ребёнка, искренние, без оттенка лжи и подхалимажа.
— Так, Мирон, дай-ка я мамочке нашей ещё губки подкрашу, — скомандовала Маман, и подняла меня.
Маленький мужчина отошёл и во все глаза смотрел, как меня усаживают на диван и достают откуда-то небольшую сумочку с косметикой. Мама подкрасила мне реснички и губы, нанесла на щёки румяна или бронзер, не знаю, что она там делала, чмокнула меня в лоб, и отошла назад. Мирон и мама смотрели на меня восхищённо, я смущалась под их взглядами.
— Не смей разреветься! — строго сказала мама, — Арджент сказал, что их косметика не течёт, но давай не будем проверять.
— Хорошо, — кивнула я.
За нами зашёл дворецкий, и мы направились вниз, в бальную залу.
Глава 8. Бал
Мирослава
— Его Королевское Высочество, наследный принц Травики, Вассаго Мирон Пеймон, — огласил наш приход церемониймейстер. Арджент попросил меня идти на шаг позади, а маму вообще увёл окольными путями. Она начала было возмущаться, но ради меня согласилась и ушла с ним. Перед нами открылись двери, я подтолкнула Мирошку идти вперёд, но он остановился у дверей, повернувшись ко мне. Улыбнулась, показав ему большие пальцы вверх.
— Иди малыш, я сразу за тобой, ничего не бойся, ты принц! — прошептала я.
Мирон важно кивнул, потянулся растрепать свои волосы, но вовремя вспомнил, что пообещал мне их не трогать, пока не зашли в зал, почесал вместо этого щёку и повернулся к залу лицом. Внутри с нетерпением ждали его выход, я видела, как вытягивали шеи мужчины и женщины.
— Давай, Мирош, не будем сердить короля, — опять шепнула я, мальчик важно кивнул и сделал уверенный шаг вперёд. Я отстала ровно на шаг и старалась идти медленно, гордо расправив плечи и вздёрнув подбородок.
За моей спиной закрылись массивные двери, и я оглядела всех присутствующих. В центре всей этой красоты на возвышении стоял Корвус, красивый и властный, с небольшой короной на голове. Мы встретились глазами, в его загорелось пламя, а выражение лица изменилось. Я не стала отводить глаза, шла ровно, смотря прямо на короля. Совершенно не слушая шепотки и тихое умиление над моим сыном. Ребёнок дошёл до центра, остановился, растрепал свои волосы и схватил меня за руку. Я прервала наш зрительный контакт и посмотрела на Мирона, покачала головой, но промолчала. Дальнейший путь мы проделали с сыном вместе.
Я не знала, что нужно делать, поэтому остановилась возле возвышения, ожидая от короля какого-либо знака.
— Мирон, подойди, — тихо позвал его отец.
Мальчик потянул и меня, но я выпуталась из захвата ребёнка, и отступила в сторону.
— Мама, — не понял моих действий Мирон, схватил за руку и повёл к Корвусу.
Я не стала устраивать сцену на потеху публики, и покорно поднялась следом, остановившись на ступеньке ниже. Понимая, что не этого хотел король, посмотрела, едва заметно пожав извинительным жестом плечами. Однако он никак не отреагировал на нарушение этикета, поднял сына на руки и громко произнёс имя наследного принца Травики. Я повернулась лицом к залу, сразу же наткнувшись на взбешённый взгляд жены короля, или не жены, кто там она ему, стоящей в первых рядах. Все присутствующие мужчины, кроме троих, встали на одно колено, женщины присели в глубоком реверансе и крикнули:
— Да здравствует Его Высочество Васаго Мирон Пеймон!
Кто такой Васаго и Пеймон, не знаю, наверное, фамилия, или титул какой? Выясню чуть позже, сделала я себе пометку, и оглядела весь зал. Те самые трое мужчин легонько склонили головы в лёгком приветствии.
— Иди к маме, — сказал король мне, — Мирон, посидишь со мной, примешь подарки от других королей?
Мирон посмотрел на меня, я улыбнулась и кивнула, он тоже кивнул. Я спустилась вниз, мне предложил руку Сервантес, приняла её, и вместе мы молча дошли до моей мамы, встав не так далеко от постамента. Мой сын вертел головой и разглядывал своих поданных, хмурил брови, как и его папа, но пока терпел.