– Мы с мамой множество раз всех вас предупреждали, Найрон! Когда мы на караване или в городе, вы не должны приближаться к незнакомым людям! Не должны с ними разговаривать! Не должны их откровенно разглядывать!
– Мне стало скууучно…- еле слышно протянул Найрон.
– Это закон! И вы должны соблюдать его независимо от того, скучно вам или весело! – продолжал выговаривать отец. При этом, заканчивая каждую фразу, он с силой дергал Найрона за многострадальную руку.
– Найрон, сынок! – мама схватила его за плечи, как только оно подошли достаточно близко, – Он тебе ничего не сделал?!
Под изумленными взглядами остальных детей она покрутила его вокруг, внимательно осмотрела руку и, разглядев следы от ногтей, вздрогнула. Отец, повинуясь ее указательному жесту, наклонился над рукой сына.
– У него были длинные ногти? – спросил он.
– Да, – растерянно ответил Найрон, – только сначала.
– Что значит "только сначала"? – требовательно спросила мама.
– Он…- Найрон не знал, с чего начать, а потом его прорвало, – он такой странный! Мама, его лицо и рука сначала были синего цвета! А глаза сверкали желтым! А ногти во-о-от такущие! – мальчик попытался показать, но родители зашикали на него, чтобы он говорил тише, – А потом я отвернулся, и когда посмотрел на него опять, он был уже нормальный! И ногти укоротились прямо на моих глазах! – Найрон шептал, с трудом удерживаясь от того, чтобы не перейти на крик.
– Тише, Найрон, – вновь проговорил отец, – мы тебя поняли. Это был изменчивый, понимаешь?
Корвин подался вперед и заговорщицки прошептал:
– Он что же, из Изменчивого Гурда?
Зыркнув на Корвина, отец проговорил сквозь зубы:
– Вовсе не обязательно. Он может быть и сам по себе. А Гурды вас не касаются, малы еще. Вам о них в школе расскажут.
– Корвин, тебе об этом кто-то сказал? – уточнила мама, – Мик?
Тот открыл было рот, чтобы возразить, но кивнул, как решил Найрон, поняв, что лучше признаться в разговоре с Миком, чем в том, что читал книги родителей. Мама с папой не то чтобы запрещали им читать свои, взрослые книги. Но они говорили, что не стоит их брать, пока они не начнут проходить в школе историю, чтобы понять все правильно.
– Этот Мик, – задумчиво проговорила мама, – слишком он просвящен для своего возраста…
– Мам! Я с ним больше о таком разговаривать не буду! – испуганно уверил ее Корвин. Наверное, решил, что родители запретят ему ходить к тому в гости, подумал Найрон.
– Па, а почему мы не можем менять цвет кожи? – жалобно спросил он, представляя, как это было бы здорово.
– Потому что так мы уподобились бы животным. Мы люди, и должны сохранять себя в неизменности, вопреки изменчивой природе.
– Герг, – успокаивающе проговорила мама, – детям рано вникать…
– Почему? – раздраженно перебил отец, – мы должны уже начинать указывать им приоритеты!
Но, увидев, что мама расстроилась, отец замолчал и примиряюще дотронулся до ее руки.
Оставшийся путь Корвин обеспокоено поглядывал на родителей. Найрон, так ничего и не поняв, уселся на скамейку и уставился в сумеречное сиреневое небо. Младшие задремали, устало склонив головы друг к другу. Варанг в клетке тихо посапывал.
Прошло довольно много времени, когда Найрон вдруг осознал, что уже пора бы и Одориту показаться, но в сумерках вокруг не было видно ни одного огонька. Прислушавшись, он понял, что родители встревожено перешептываются.
– А почему мы не подлетели еще? – озвучил его мысли Корвин, – город снялся?
– Похоже на то, – ответил отец, напряженно всматриваясь вдаль.
Караванщик и его слуги медленно ходили вдоль платформ. Несколько человек из летевших присоединились к ним. Остальные осматривались, не вставая с мест. Найрон перегнулся через перила и с трудом разглядел в тумане очертания огромных, серовато-белесых, быстро растущих скал, между которыми медленно вилась воздушная воронка, переходящая в водоворот. Он передернул плечами. Немудрено, что город улетел отсюда. Им и самим было бы неплохо убраться подальше. Тут Найрона осенило, он подбежал к клетке с варангом и поднес ее к факелу. Спящий клубок был все такого же черно-серого цвета.
– Ну что? – спросил Корвин.
Найрон недоверчиво пожал плечами: либо варанг "врет", либо ничего страшного не произойдет.
Они, набирая скорость, улетали все дальше от теснящих друг друга скал и смерча, который покачивался, словно задумавшись – не догнать ли ему караван. Наконец, с дальнего конца платформы раздался довольный возглас. Обернувшись, мальчик увидел и причину: рядом с ограждением платформы парил мыслеобраз. Он был конусообразным, висящим острием кверху. В полупрозрачной, состоящей из уплотненного воздуха субстанции, двигалась призрачная объемная фигура. Чтобы услышать ее, люди подошли вплотную и Найрон вместе с ними. Сквозь шипение воздуха, выходящего понемногу из верхушки мыслеобраза, были слышны слова мужчины в серой тунике: