Она медленно ехала по аллее, освещая фарами дорогу, которая вела к мирно спящему замку. Рядом, совсем низко, пролетела сова.
Этель провела в Париже середину лета и приезжала в Эверленд всего на несколько дней. Пол давно смирился с этим и перестал ее упрекать. Слишком уж мало времени уделяла ему сестра, чтобы тратить его на ссоры, лучше было наслаждаться каждой проведенной с ней минутой.
Стараясь не шуметь, Этель медленно заезжала в гараж, рядом со стойлами.
Наконец автомобиль встал на место.
И тут в свете фар она увидела в глубине какого-то человека.
Парень заслонялся ладонью от света. Он вылез из ясель, которые служили ему постелью. То, что называлось гаражом, было на самом деле частью конюшни, обустроенной в начале века для парковки машин.
Этель выключила зажигание, но оставила гореть фары. Потом открыла дверцу.
— Добрый вечер, — сказала она.
— Добрый вечер.
— Что ты здесь делаешь?
— Меня зовут Эндрю. Я ухаживаю за лошадьми.
Андрей произнес эти две фразы, потому что мог выговорить их без акцента.
— Ты русский.
— Да. Из Москвы.
Теперь он прикрывал глаза локтем. Он был ослеплен фарами, как кролик посреди шоссе.
— Опусти руку, я хочу тебя видеть.
Он повиновался.
— Пол просил тебя заниматься машинами?
— Нет. Лошадьми.
Андрей никак не мог разглядеть лицо девушки, но уже понял, кто она.
Этель. Он ждал ее целый месяц.
— Если ты занимаешься лошадьми, почему у тебя руки в таком виде?
Он взглянул на свои пальцы, испачканные машинным маслом, но не ответил. Этель наконец выключила фары.
Затем она прошла несколько шагов по бетонному полу и зажгла электрическую лампочку над верстаком.
Теперь и он ее увидел.
На ней был темно-синий костюм в белую полоску, с коротким пиджачком и широкими брюками, а под мышкой она держала габардиновое пальто, отделанное кожей.
Ее волосы были собраны в узел, она выглядела очень усталой.
Этель вела машину двенадцать часов от самого Лондона, а последние три ночи провела в местах, где больше танцуют, чем спят.
Она смотрела на Андрея, щурясь и не отнимая пальца от кнопки выключателя.
— Так почему у тебя руки в машинном масле?
Андрей встревожился. Эта девушка все видела.
Она что-то подозревала. Он это безошибочно почувствовал.
— Я люблю всякую механику, — сказал он.
— Почему он тебя нанял?
— Я украл лошадь.
И эту фразу Мэри тоже заставляла его повторять, как учительница в школе заставляет ребенка писать и переписывать слова, в которых он допустил ошибку. Я украл лошадь. Я украл лошадь. Эндрю украл лошадь.
— Ты считаешь, это веская причина? — спросила Этель.
Он не знал, что ответить. Она же медленно подходила к чему-то, накрытому черным брезентом. Андрей слегка дрожал, но это было незаметно под просторной одеждой Пола, которую Мэри подогнала по его фигуре.
Этель жестом фокусника сорвала черное покрывало с автомобиля.
— Надеюсь, ты не копался в машине моего отца.
— Я люблю механику, — повторил Андрей.
Это была машина отца Этель — белый «роллс-ройс „Сильвер Гост“» 1907 года выпуска. Самый прекрасный автомобиль на свете. Десять последних лет он простоял здесь, в пыли. И Андрей по ночам возился с ним, стараясь вернуть его к жизни. Он почистил каждую деталь двигателя. И теперь тот заводился с четверть оборота.
— Кто тебя просил это делать?
— Никто.
— Он на ходу?
— Да.
Андрей шагнул к автомобилю. Он хотел показать ей свою работу. Он ради этого всё и делал. Мэри рассказала ему, как Этель дорожит этой машиной. Потому Андрей и взялся за починку.
Он наблюдал за Эверлендом по приказу Бориса Петровича, в расчете на то, что однажды здесь объявится Ванго.
Чтобы выполнить задание, ему было необходимо завоевать доверие Этель. Он положил руку на капот.
— Стой! — приказала Этель. — Убери руку.
Ее глаза были почти закрыты. Голос звучал хрипло — так у нее сдавило горло.
— Запомни: если ты еще раз дотронешься до этой машины, я тебя отсюда немедленно выгоню.
Этель вошла в спальню брата и подкинула в камин охапку хвороста, чтобы оживить затухавший огонь. Пол спал.
Она села в кресло.
Когда-нибудь Этель уже не сможет вот так посреди ночи открыть дверь в его спальню. Она это знала. Ей даже не терпелось дождаться этого дня. Когда у Пола будет семья. Когда придется стучать, прежде чем войти. Когда в замке появятся «личные покои». Когда они оба изменят правила игры.
Когда наконец хоть что-то изменится.