— Большое спасибо, — сказала дама.
Она еле заметно кивнула и закрыла глаза.
— Почему вы сказали, что ее заело?
Дама снова открыла глаза. Мужчина наклонился над ней с угрожающим видом.
— Так что? Надеюсь, вы ничего от нас не скрываете…
Остальные пассажиры притворились спящими.
Через минуту Ванго, распластавшийся на крыше поезда, шедшего к мосту Кэннон-стрит, увидел, что к нему, борясь со встречным ветром, приближается человек. Он вылез из того же окна, что и Ванго.
— Иди сюда!
— Кто вы?
— Иди сюда, малыш! Спокойно иди сюда.
Мужчина наставил на него пистолет.
Ванго медленно пополз ему навстречу. Поезд мчался между пилонами.
Мужчина следил за каждым его движением. «Малыш» был уже в каком-то метре от него. Он послушно полз вперед. Скоро можно будет дотянуться до его руки. Но в тот миг, когда поезд проезжал под виадуком, Ванго вдруг резко встал, подпрыгнул и повис на пролете моста. Через мгновение он растворился в ночной темноте.
В воздухе прогремел выстрел. Это был сигнал прыгать с поезда тем, кто остался в вагоне.
Вот так Ванго оказался на рельсах железнодорожного моста Кэннон-стрит, соединяющего берега Темзы. Его преследователи сначала пробежали под пролетом, ничего не заметив. Но следующий поезд дал несколько мощных свистков, и его фары высветили на путях фигуру юноши. Преследователи вернулись назад, и охота началась снова.
Ванго бежал к станции Кэннон-стрит, с самого утра забитой народом. Там было легко затеряться.
Он опередил их, и теперь у него появился шанс на спасение.
Снег сменился дождем.
И тут Ванго встал как вкопанный. Ему навстречу двигалось несколько теней. Его взяли в клещи.
Он узнал француза и двух других бандитов, которые, видимо, высадились на следующей станции.
Ванго оказался в ловушке.
Всплыл в памяти плач из Писания:
Враги приближались с обеих сторон.
Они были уже так близко, что могли переговариваться друг с другом.
— Мы ничего тебе не сделаем, — твердил француз.
Поезда один за другим равнодушно проходили мимо. В освещенных окнах мелькали лица.
Прижавшись к перилам моста, Ванго дал им приблизиться.
А пока вынул правую, раненую руку из кармана и осторожно обхватил ее левой, здоровой.
Сосредоточился.
— Только не двигайся! — повторял француз.
Враг был всего в двух шагах.
Тогда Ванго резко выбросил вверх сжатые в замок руки, выгнулся назад, подпрыгнул и, перелетев парапет, погрузился в воду Темзы.
Фридрихсхафен, Боденское озеро, в тот же вечер
Капитан Леман вошел в штурманскую рубку «Графа Цеппелина». Там он застал Эккенера за работой, с пенсне на носу.
Дирижабль находился в ангаре.
— Командир, к вам приехал ваш старый друг.
— Кто такой?
— Некий Паоло Марини. Говорит, что он ваш самый близкий товарищ.
Эккенер сложил пенсне и после секундного замешательства воскликнул:
— Ах да, Паоло! Наш старина бойскаут! Скажите ему, что я сейчас приду.
— У него нет билета, командир. Он как раз объясняется с эсэсовцем.
— А у меня? — нервно возразил Эккенер, вскочив из-за стола. — Разве у меня есть билет? Паоло — это все равно что я сам, это мой друг, мой брат, Паоло Мурини…
— Марини. Он назвался Марини.
— Марини, я так и сказал. Это мой старый товарищ по летной школе… Снег уже идет, капитан?
— Еще нет.
Капитан Леман вышел. Он уже начал привыкать к этому внезапному наплыву друзей, причем командир признавал всех подряд.
Эккенер снова сел за стол и стал просматривать карты.
Он понятия не имел, кто такой этот Паоло.
Одно он знал точно: с недавних пор неизвестные друзья приезжали к нему со всей страны. Он стал прибежищем, островком безопасности для всех, кого преследовали нацисты. Среди них были и отставные военные, и художники, и всё больше и больше евреев. Законы против них множились, а список запрещенных профессий все рос. Они уже не могли работать ни адвокатами, ни государственными чиновниками… А два месяца назад нацисты объявили вне закона браки и любые другие контакты между евреями и неевреями.
Эккенер старался использовать свое влияние. Он делал всё, что было в его силах.
Мощная фигура Хуго Эккенера, с его статусом «неприкосновенного», пока позволяла укрывать в своей тени многих, кто нуждался в помощи.