Миновав лес, ручьи, холмы, она оказалась на подступах к скалам Хаоса.
Тьма была почти непроницаемой, и только изредка в просветах листвы слабо мерцало небо. Этель спешилась и привязала лошадь к ветке дерева. Шелест птичьих крыльев сливался с другими шорохами ночного леса.
Она начала пробираться сквозь чащу.
Ее руки нащупывали стволы, один за другим. Ружье висело за спиной. Скалы были уже близко. Ветки над ее головой слегка закачались, словно от ветра, хотя Этель не чувствовала на лице ни малейшего дуновения.
Теперь она была уверена, что здесь кто-то есть. В расщелине между скалами мелькали отблески огня. Она сняла с плеча ружье. Держа его наперевес, она шаг за шагом продвигалась вперед.
Ветки над ней продолжали шевелиться.
Она подошла к костру вплотную. Никого.
Он был где-то рядом. Он ее видел.
Этель не ошиблась. Животное, которое охотники преследовали целый день, было человеком. Она видела его в кошмарном сне.
Этель обошла кругом нагромождение скал, продираясь между деревьями. Но, почувствовав, что ее сапоги вязнут в грязи, остановилась и вернулась. Ее охватил озноб, ноги как будто налились свинцом.
И тут раздался громкий треск сучьев.
Она подняла глаза. Какая-то тень стремительно метнулась на дереве, прямо над ее головой.
Этель бросилась бежать. Тень последовала за ней.
Лес стал совсем непроходимым. Этель бежала, не разбирая дороги, то и дело натыкаясь на поваленные деревья.
В конце концов она упала.
Ее дрожащая рука сжала ружье. Она подняла его дулом кверху и сделала первый выстрел. Тень замерла прямо над ее головой и ринулась вниз, в пустоту.
— Нет! — закричала Этель.
И выстрелила второй раз, наудачу.
Тень вскрикнула и рухнула на нее, наполовину придавив собой.
Задыхаясь и с трудом сдерживая стон, Этель попыталась сдвинуть тяжелое тело, давившее на грудь. Ее руки онемели. Она услышала слабый голос, который произнес ей прямо в ухо:
— Этель…
Ей почудилось, что она уже умерла, перенеслась в иной мир, потому что голос принадлежал Ванго.
— Этель, они здесь?
— Кто, Ванго?
— Они здесь?
— Здесь только я, Ванго.
Она обвила его руками, поцеловала в лоб и в глаза.
— Кто стрелял? — спросил Ванго.
— Это я. Я одна.
Этель рыдала и улыбалась одновременно, крепко сжимая его в объятиях.
— Откуда ты свалился, мой Ванго? Ведь не с луны же — ее сегодня нет.
— Они скоро вернутся.
— Нет. Я буду с тобой.
— Они меня ищут. Они не остановятся, пока не найдут.
— Здесь тебя не найдут.
— У них даже собаки есть. Я устал.
— Не бойся.
— Ты меня ранила, — сказал Ванго.
— Это ты меня ранил. Я тебя уже шесть лет жду.
— Я шел к тебе, Этель. Я пришел пешком из Лондона. А до этого я был еще дальше…
— Обними меня.
— Они не оставят меня в покое. Их много. У них собаки.
— Останься со мной.
— Я не сумасшедший, Этель. Они преследуют меня повсюду.
— Я знаю, что ты не сумасшедший. Знаю, что тебя хотят убить.
— Этель…
— Ты обещал мне, Ванго. В дирижабле ты обещал мне…
— Ты ранила меня, Этель.
— Да, но больно-то мне. Я люблю тебя. Я здесь. Я люблю тебя.
— Ты прострелила мне руку, — еле слышно сказал Ванго.
Этель вскрикнула: ее ладони были липкими от крови.
— Ванго!
Первая пуля вошла в плечо, прямо над раной, полученной им в Лондоне. Вторая, он это почувствовал, скользнула по волосам.
Ей пришлось переложить его на землю, чтобы сходить за лошадью, и даже это минутное расставание для обоих было мучительным.
Но теперь уже ничто не могло их разлучить — ни ночной мрак, ни глухая чаща. После того как Этель осторожно помогла ему взобраться в седло и ударила каблуками по крупу лошади, ей показалось, что она видит сон и в этом сне Ванго сидит у нее за спиной, а его рука обнимает ее за талию.
33
Рухнувший мир
В три часа ночи в кухню вошла лошадь.
Рождественское пиршество семейства Скоттов было в самом разгаре.
Джастин только что водрузил на стол четырех кур на вертеле; их подрумяненная кожица, пузырясь кипящим жиром, вздымалась, как будто они еще дышали.
Когда лошадь показалась в дверях, гости с изумленными криками повскакивали с мест.
— Чистые полотенца и врача! — крикнула Этель, не сходя с лошади. — Джастин, принесите в мою комнату воду и спирт.
Ванго, сидевший у нее за спиной, был без сознания. Этель направила лошадь в коридор и, заставив ее взобраться по парадной лестнице, доехала до своей комнаты.