Вдруг раздался телефонный звонок. Я отвлекалась от букета и поспешила ответить.
— Милая, с днем рождения! — послышался ласковый родной голос.
— Мам! — вскрикнула я. — Эдриан подарил мне синие розы! Они такие красивые! — я не могла сдержать свой восторг и тараторила без остановки.
— О, дорогая, я рада за тебя!
— Ой, спасибо за поздравления.
— Не за что, дорогая. Отец тебе не звонил? — тон матери сменился на тревожный.
— Нет, а в чем дело?
Я немного напряглась. На том конце провода раздался глубокий вздох. Почему сегодня все себя так странно ведут?
— Мам?
— Вчера мы слегка повздорили, и он уехал.
— Что произошло?
— Он не хочет отпускать тебя жить с Эдрианом в Ричмонде. Отец считает, что ты еще не готова и…
— Мам, но это решаю я и только я. Папа волнуется, понимаю. Я поговорю с ним.
— Он не берет трубку.
— Все будет хорошо, — я попыталась успокоить ее.
— Ладно, — мама снова глубоко вздохнула. — Обязательно свяжись со мной, если дозвонишься до него.
— Договорились.
Мы поговорили еще несколько минут, обсуждая планы на сегодняшний день, а затем, еще раз пообещав поговорить с отцом, я повесила трубку.
Странно, папа всегда был спокойным, что произошло? Они с мамой могли поссориться только в шутку, но так серьезно — впервые. Я отогнала плохие мысли прочь и решила позвонить отцу. Через пару гудков он ответил:
— Привет, — сухо произнес папа.
— Пап, привет. Как дела? — мои руки дрожали от волнения. Я чувствовала, что что-то не так.
— Тебе мама звонила?
— Да. Что произошло?
Повисла пауза. Я слышала тяжелое дыхание отца.
— Послушай, где ты?
— В Ванкувере. Ривьера, когда ты будешь одна, без Эдриана? Я хочу поговорить.
— Се-ейчас… — протянула я.
— Скоро приеду. Будь дома.
— Хорошо, пап.
Он положил трубку, а я почувствовала, как меня сковал страх.
Голос отца звучал строго и грустно. Очевидно, он был чем-то сильно огорчен. Мы мало общались в последнее время; у него и мамы не было свободного времени из-за навалившейся за последний год работы. Может, он поэтому хочет поговорить? Его чувства я могла понять, ведь отпустить свою единственную дочь жить в другой город, приняв ее самостоятельность — сложно.
Я решила отложить свои догадки о предстоящем разговоре с отцом и приготовить гостевую комнату для родителей Эдриана. Нужно было протереть полки, перестелить постельное белье и подмести пол. До сегодняшнего утра я не знала, что они приедут, так что действовать приходилось быстро.
Протирая стеклянный стеллаж, я обратила внимание на старую, выцветшую фотографию. На ней были запечатлены двое влюбленных молодых людей. Я отложила тряпку и принялась внимательнее разглядывать снимок. С первых секунд в счастливой и улыбающейся девушке я узнала Сивону. А вот мужчина, который крепко прижимал ее к себе, мне был совершенно не знаком.
На обороте снимка красивым почерком было выведено: «Больше жизни. Мистер и миссис Кайн»
Так это отец Эдриана. У меня сжалось сердце от одной только мысли. Я аккуратно положила снимок обратно и вернулась к уборке.
Где-то через полчаса послышался звук открывающейся двери. Я тут же рванула в коридор. На пороге стоял папа.
— У вас не заперто…
— Все нормально, проходи, я как раз закончила с уборкой.
На его лице читалось… разочарование? Или, может, он просто устал?
— Пап, что случилось? — начала я. — Будешь чай?
— Нет, дорогая. Сядь, пожалуйста.
Мы сели за стол друг напротив друга. Отец не сводил с меня хмурый взгляд.
От напряжения у меня пересохло во рту. Я нервно сглотнула.
— Скажи-ка мне, — начал он. — У тебя хорошие друзья?
— Что ты имеешь в виду?
— Кого я имею ввиду.
У меня забегали глаза. О чем он?
— Папа, давай без своих загадок, — попросила я.
— Расскажи мне об Оуэне Уилтонсоне, дорогая.
О, нет! Неужели он знает!? Этого не может быть!
Я уставилась отцу в глаза.
— Почему ты спрашиваешь о нем? — с дрожью в голосе спросила я.
— Интересно, почему о нем не спрашивает полиция, — папин голос сильно изменился.
— Давно ты знаешь?
Отпираться бессмысленно. Я опустила глаза в стол. Во мне бушевал страх и стыд, а в глазах отца горела злость. Но я не понимала, о чем именно узнал отец: о ситуации на вечеринке или о том самом вечере.