Я решила поехать и разобраться. Кофе варить было некогда, так что я залезла в аптечку, нахватала, не глядя, всяких таблеток и проглотила, полагая, что какая-нибудь точно не даст мне заснуть. Потом вскочила в машину и отправилась в Колорадо.
Понятия не имею, с какой скоростью я неслась - помню только, что перед аварией за стеклами все расплывалось, как кляксы. По крайней мере, я никого с собой не утащила на тот свет - Бог не допустил. На миг я почувствовала боль, злость и недоумение - и тут же обнаружила, что лежу на полу машины, а мой труп валяется в нескольких дюймах от меня, на потолке…
Помолчав, она продолжала:
– Первым моим желанием было вылезти из окна. К счастью, я этого не сделала. - Она вновь умолкла. - Со свалки я выбиралась почти всю ночь. Приходилось карабкаться с одной разбитой машины на другую. Иногда перепрыгивать. Кошмар.
– Удивительно, что у вас хватило духа остаться в машине.
– Голова сразу заработала. Когда умираешь, тут же весь хмель выходит.
Я рассмеялся. Просто не смог сдержаться. В ту же секунду расхохоталась и она. На миг мне стало хорошо-хорошо и тепло-тепло - уж не помню, когда со мной такое происходило. Словно подзаряжая друг друга, мы безудержно хохотали, и колебания нашего веселья накладывались друг на друга, пока по всей округе в радиусе мили телеэкраны не засыпало «снегом» помех.
Моя бдительность ослабла. Женщина взяла меня за руку.
В меня хлынули воспоминания. Ее первое свидание с Чарли. Он был электриком. Ее соседка затеяла капитальный ремонт. А моя новая знакомая работала в тот момент у себя на заднем дворе. Чарли завел с ней разговор. Назначил свидание. Они отправились на дискотеку в квартале Адамс-Марк - это где Сити-Лайн-авеню.
В то время ей вообще было не до романов. Она еще не оправилась от кошмарной связи с женатым человеком, который считал ее своей собственностью, хотя вовсе не собирался узаконивать их отношения. Но когда Чарли предложил выйти для разнообразия на улицу - у него, дескать, в машине есть кокаин (дело было в семидесятых годах), - она с ходу согласилась. Все равно рано или поздно он к ней начнет подъезжать. Лучше уж сразу с этим покончить, чтобы выгадать побольше времени для танцев.
Но после того, как они подзарядились кокаином, Чарли потряс ее до глубины души: взял ее руки в свои и расцеловал. В те времена она работала в гончарной мастерской, так что руки у нее были красные и мозолистые. Она их очень стеснялась.
– Красивые руки, - бормотал он. - Какие красивые, красивые руки.
– Ты надо мной смеешься, - обиделась она.
– Нет! Эти руки не ленятся, а делают. И то, что они делают, придало им форму. Как камни в ручье - их ведь обкатывает текучая вода. Как инструменты, которыми работают. Хороший молоток всегда красив. Вот так и с твоими руками.
Легко можно было бы предположить, что он просто ее охмуряет. Но по голосу, по интонации было ясно: его слова совершенно искренни. Взяв его руки в свои, она увидела, что они тоже красивы. Внезапно она обрадовалась, что после разрыва с Дэниэлом все-таки не бросила принимать противозачаточные таблетки.
Она заплакала. Чарли уставился на нее встревоженными, непонимающими глазами. Но совладать с собой она не могла. Все слезы, оставшиеся невыплаканными за последние два года, теперь полились из ее глаз безудержным потоком.
«Малютка Чарли, - подумала она, - бери меня, я вся твоя».
И все это в одно мгновение. Я вырвал руку из ее пальцев. Цепь разомкнулась.
– НЕ СМЕЙ ТАК ДЕЛАТЬ! - завопил я. - НЕ СМЕЙ БОЛЬШЕ КО МНЕ ПРИКАСАТЬСЯ!
Презрительно-ледяным тоном Вдова произнесла:
– Для меня это тоже было не слишком приятно. Но я должна проверить, много ли ты помнишь о своей жизни.
Боюсь показаться наивным, но я не сразу сообразил, что обмен воспоминаниями был взаимным. А сообразив, обиделся. Но прежде чем успел высказать свое возмущение, она сказала:
– От тебя почти ничего не осталось. Ты лишь обрывок человека. Ошметки в лохмотьях. Практически ничто. Неудивительно, что ты так напуган. Чарли сказал бы, что у тебя «диспропорциональное соотношение сигнала с шумом». Нью-Йорк тебя почти доконал.
– Это не дает тебе права…
– Помолчи. И слушай меня. Жить легко - плывешь себе по течению. Смерть - совсем другое дело. Цепляться за Землю очень сложно, а послать все к черту легче легкого. Искушение никогда тебя не оставляет. Поверь моему опыту. Когда-то в Роксборо нас было пятеро. И где, как ты думаешь, остальные? Прошлой весной через Мейнеюнк пришли еще двое, разбили лагерь под Элем. А к осени их и след простыл. Держаться за Землю - тяжелая работа. В один прекрасный день звезды начинают петь для тебя, а еще через день ты ловишь себя на том, что прислушиваешься к ним. А спустя- неделю понимаешь, что правда на их стороне. Ты пассивен; ты всего лишь реагируешь на то, что случается. Этим не проживешь. Чтобы выжить, тебе нужно точно знать, зачем ты стараешься.
– Ну, а ты - зачем?
– Я жду Чарли, - сказала она просто.
«Интересно, сколько лет она ждет», - подумалось мне. Три? Пятнадцать? Надолго ли вообще хватает человека, который решил держаться за Землю? Однако, несмотря на свое смятение и взвинченные нервы, я сообразил, что о таких вещах лучше не спрашивать. Сердцем она наверняка и так понимает, что Чарли к ней не придет.
– Меня зовут Кобб, - сказал я. - А тебя?
Она замялась, а затем, странно оглянувшись невесть на что, произнесла:
– Я вдова Чарли. Все остальное неважно.
Других своих имен она мне так и не открыла и потому отныне стала для меня просто «Вдовой Чарли».
Перевернувшись на спину, я приник всем телом к жестяному потолку. Распростер руки и ноги, сделавшись призраком морской звезды среди летучих мышей. «Обрывок, - назвала она меня. - Ошметки в лохмотьях». И еще: «Неудивительно, что ты так напуган!» С тех пор как меня занесло на эту окраину системы энергоснабжения, прошло много месяцев, и все это время я не видел от нее ничего, кроме презрительной снисходительности.