- Привет, Сморчок, - прошипел я ему в самое ухо. – Шалишь, мухомор?
- Лучше отпусти по-хорошему, карась, - выпалил дед в ответ. – Меньше проблем будет.
- Придушу сейчас гада – одной проблемой станет меньше, - я вдавил седую голову старика в пол.
Побледневшая Анюта сидела на постели и нервно теребила край одеяла. Я ободряюще подмигнул ей и снова обратился к деду:
- Сейчас ты нас выведешь отсюда и покажешь, где у вас гараж.
- Ишь чаво захотел, пингвин, - прошипел Сморчок, пытаясь ослабить мою хватку. – Ничего у тебя не выйдет.
- Попытка не пытка, - я увидел, что задравшийся свитер оголил рукоятку пистолета, заткнутого за ремень галифе. – За ствол отдельное спасибо, с ним сподручнее будет пробиваться на выход.
В этот момент неожиданно ойкнула Анюта и я резко обернулся к двери.
Весь проём загораживала хмурая, как туча, мадам. Холодный взгляд прищуренных глаз буравил меня, а руки вызывающе были скрещены на груди.
- Решил сбежать не попрощавшись, малыш? – нарушила она молчание. – А как же ночь любви?
- Ублажи своего Фиксу, стерва, - сквозь зубы ответил я и выхватив у деда пистолет, направил его на Лесю.
На её лице не дрогнул ни один мускул, только взгляд полыхнул ненавистью.
- Выстрелишь в женщину? – спокойно поинтересовалась она.
- Ты - дьявол в юбке, а не баба, - покачав головой, я передёрнул затвор пистолета. – Так что уйди с пути, от греха подальше.
- Кругом охрана, малыш. Живым тебе не выбраться.
Медленно выпрямившись, я сделал шаг к Лесе, продолжая держать её на мушке ствола.
- Мы вместе выйдем, они побоятся стрелять – вдруг в свою хозяйку попадут, - я ухмыльнулся. - Этот раунд за мной, дорогая. Анюта, собирайся, пора вдохнуть воздух свободы!
Услышав, как встала с кровати девчонка, я указал Лесе пистолетом на выход. Но она только презрительно скривила губы и не сдвинулась с места.
В следующий миг за моей спиной послышался подозрительный шорох, и табуретка обрушилась на мою голову. В глазах потемнело от сокрушающей боли.
«Ах, ты ж прыткий мухомор!» - мелькнула едкая мысль в угасающем сознании.
Падая на встречу с бетонным полом, я успел заметить, как выпал табурет из рук испуганной Анюты. А потом спасительная тьма погасила этот проклятый мир.
Восьмая глава
Пришёл в чувство, уже в своей камере. Меня бесцеремонно бросили на пол, временно оставив в покое.
Медленно поднявшись, кое-как доковылял пошатываясь до нар. Хотелось уснуть и забыть всё, как страшный сон. Но головная боль не давала покоя, а в душе было опустошение. Ледяные тиски давили на сердце, словно садист, решивший помучать свою жертву.
Вспоминая нежные объятия и горячие поцелуи Анюты, никак не мог понять, почему она меня предала.
На глаза попалась небольшая трещинка в стене, рядом с которой стояли нары. И пронзительная догадка заставила меня заскрипеть зубами. Наконец-то поймал за хвост ту ускользавшую от меня мысль, что терзала в покоях девчонки.
- Хорошая мысля, приходит опосля. Вот же слепой тормоз! – едва слышно прошептал я и прикрыл глаза ладонями.
На лбу Анюты не было никаких ран или царапин, из которых накануне так обильно было залито лицо кровью. Не могли они исчезнуть или затянуться за такой короткий срок. А значит она член этой шайки, наживка для очередной жертвы. Зачем портить товарный вид автомобиля, если водителя можно выманить. И ведь крутилась в мозгах эта подсказка, но девчонка очаровала дурака, вскружила голову. Уж лучше бы флиртовал с Лесей – было бы больше пользы и не осталось бы рубца на душе.
Сон сморил меня и разогнал терзавшие душу мысли. Но покоя всё равно не принёс. Наверное кошмары будут преследовать теперь постоянно. В этот раз Морфей бросил меня в глубокую яму со змеями. Они шипели и кусались, обвивали ноги. Я пытался выбраться наверх, но руки соскальзывали по влажной земле. Не за что было зацепиться. А на краю ямы стояли и хохотали Леся и Анюта. Потом появился Сморчок и, расстегнув ширинку, стал поливать меня из своего мухоморчика.
Льющаяся на лицо жидкость вырвала из сна, и я инстинктивно прикрылся руками.
Рядом стоял ухмыляющийся дед и лил на меня холодную воду из графина. Как только я проснулся, он отскочил на безопасное расстояние, ближе к открытой двери, где расположился Фикса.