Я очень взвинчена. Все время на нервах, беспокоюсь и чертовски злюсь из-за того, что мне постоянно указывают, что делать. Чего я хочу, так это выпить. Или принять чего посильнее. Слава богу, я заставила Рыжего послать кого-нибудь, чтобы обыскать мой дом на предмет наркотиков и алкоголя, прежде чем мы туда приедем. Часть меня не верит, что я не приму что-то, если оно окажется под рукой.
Но тогда разве это не будет означать, что я просто позволю им диктовать, как мне жить? Разве это не означало бы, что другие решат мою судьбу? Лейбл, вероятно, обрадовался бы, начни я снова употреблять. Под кайфом я более податливая. Кого волнует, что я гнию изнутри, пока они получают свои последние два тура и альбомы.
Нах*й.
Если я преуспею в трезвости, то только потому, что упрямее всех. Хочу ли я быть здоровой? Да. Хочу ли я жить? Да. Хочу ли я не примкнуть к Клубу 27? Да (прим.: Клуб 27 (англ. 27 Club) — объединенное название влиятельных музыкантов, умерших в возрасте 27 лет, иногда при странно сложившихся обстоятельствах).
Но хочу ли я послать лейбл еще подальше? Да, черт возьми.
Что это говорит обо мне?
Подъезжая к дому, я уже вижу вдоль улицы машины и камеры. Когда я дома, вокруг всегда кто-нибудь ошивается, но это уже за гранью нелепости.
— Как давно они разбили здесь лагерь? — спрашиваю я Рыжего, когда он вводит код ворот и въезжает на подъездную дорожку.
— С тех пор, как объявили твое выступление на церемонии награждения.
— Господи, — ворчу я. — Это было почти два дня назад.
Рыжий фыркает в ответ и загоняет машину в гараж. Он паркуется между моими «Порше» и «Харлеем», на которых я никогда не езжу, и мы одновременно выбираемся из машины. Он подходит к багажнику и вытаскивает мой багаж, затем ведет меня в дом.
Я скучаю по своей дворняге. Поскольку поездка короткая, нам пришлось оставить ее в Северной Каролине. Она живет своей лучшей собачьей жизнью в гребаном номере для собак с диваном и корзиной новых игрушек, которые она, без сомнения, разорвет в клочья, но я эгоистично хочу, чтобы она была со мной. Моя невоспитанная собака-грубиянка. Я в Лос-Анджелесе всего несколько часов, а уже дуюсь.
Когда я залетаю на кухню, то испускаю испуганный крик, заставляющий Мэйбл вскрикнуть, а Рыжего броситься вперед и пихнуть меня себе за спину, одной рукой держа пистолет, который я все время забываю, что он с собой носит.
— Какого хрена! Чего ты орешь? — кричит Мэйбл, затем указывает пальцем на Рыжего. — Не стреляй в меня, мать твою!
— Какого хрена ты делаешь в моем доме? — кричу в ответ, тяжело дыша и прижимая руку к груди, откуда сердце готово вот-вот выскочить. — Ты напугала меня до усрачки!
— Я приехала сюда часа два назад. Я написала тебе об этом.
Едва Мэйбл произносит последние слова, как начинает смеяться, заставляя смеяться и меня. Рыжий бурчит что-то невнятное и выходит из комнаты.
— Мой телефон в автономномном режиме, — объясняю я сквозь смех. — Господи, ты чуть не отняла у меня десять лет жизни.
— Да, ну, малыш Рыжий чуть не отнял всю мою жизнь, ворвавшись сюда с пушкой наготове. Я уж думала, мне конец.
Я игриво закатываю глаза и забираюсь на один из стульев у кухонного островка. Немного странно видеть Мэйбл в моем доме. Пока все не полетело к чертям, она постоянно заявлялась без предупреждения. Она знает все мои пароли и все такое. Но прошло так много времени с тех пор, как мы действительно хотели находиться рядом друг с другом, что часть меня считает ситуацию несколько неловкой.
— Что случилось, Мэйбс? Почему ты здесь?
Она запрыгивает на стойку рядом со мной и вздыхает.
— Наверное, я соскучилась по тебе.
У меня отвисает челюсть, я отшатываюсь назад, а Мэйбл заливается смехом, и я закрываю рот.
— Не притворяйся такой удивленной, — говорит она с кривой ухмылкой. — Я провела с тобой почти каждый день последнего десятилетия. Когда ты уехала сниматься в своем фильме, это было равносильно тому, чтобы потерять часть себя.
— Ох, Мэйбс. Хочешь сказать, я — твоя правая рука?
— Нет, но, может, большой палец ноги. Судя по всему, он очень важен для баланса, так что… — она виляет бровями, и я смеюсь. — А если серьезно, я знаю, что Хэм хуже всех, и лейбл — отстой, и отношения между тобой и Торреном странные, а Джона — ну, я не знаю, что с ним, черт возьми, происходит, но рада, что ты вернулась, пусть даже только на эти выходные.