— Что тебе нужно, Хаммонд?
— Просто хочу проверить, не пришла ли ты в себя, — ворчит он.
Хаммонд злится на меня еще с Атланты. Как и все остальные.
— Я не передумаю. Я уже говорила тебе это.
Он что-то печатает на телефоне и пока ничего не говорит. Этот маневр — когда он заставлял ждать ответа — раньше жутко меня нервировал, но через некоторое время я пришла к выводу, что это всего-навсего старая добрая манипуляция.
Он больше не может заставить меня извиваться, но не хочет этого принимать.
Минуту спустя дверь снова открывается, и через порог шествует остальная часть группы. Хаммонд засовывает телефон обратно в карман пиджака и жестом предлагает всем сесть. Мэйбл плюхается на диван рядом со мной, Джона — в кресло, а Торрен прислоняется к стене с хмурым видом, как вечно задумчивая, таинственная рок-звезда.
Хотела бы я знать, что у нас встреча. Тогда приняла бы душ и переоделась. Я по-прежнему в концертном костюме, а серьезные разговоры затруднительно вести, когда ты в почти по пояс прозрачном комбинезоне и липкая от пота. Конечно, эти люди видели меня и в худших состояниях, но теперь все по-другому.
— Очень рад, что мы все собрались, — начинает Хаммонд с фальшивой улыбкой. Каждая капля силы, оставшаяся в моем теле, уходит на то, чтобы не рассмеяться над ним. — Концерт сегодня прошел отлично. Вы отыграли от всего сердца. Лейбл это ценит.
Я закатываю глаза, но он не замечает. Когда становится очевидно, что никто из нас не собирается расшаркиваться в благодарностях, его улыбка исчезает, и он показывает свои истинные намерения.
— Итак, к фактам. Вы не можете разорвать контракт с лейблом.
Зарычав, я резко сажусь прямо, но он тычет в меня пальцем и смотрит взглядом «заткнись, сейчас говорю я». Я прикусываю язык, но только потому, что Мэйбл кладет руку мне на колено.
— Вы записали шесть альбомов. В вашем контракте прописано восемь.
— Чушь собачья, Хаммонд, — выплевываю я. — Ты знаешь, что этот контракт — гребаный грабеж. Мы были голодающими и чертовски отчаявшимися детьми. Кто, мать твою, требует восемь альбомов от начинающих артистов? Мы не знали, что подписываем.
— Контракт имеет юридическую силу. Не важно, были ли вы невежественны и не читали то, что было прописано мелким шрифтом. Я говорил тебе не подписывать его, Саванна, но ты не послушалась, и теперь обязана выполнить его условия.
Торрен мрачно усмехается со своего места у стены.
— Но принцесса получает то, что хочет, Хэм. Ты забыл?
— Заткнись, Торрен. — Я поворачиваюсь к нему. — Просто заткнись. Ты тут не при чем…
— Очень даже при чем, черт возьми. Это моя жизнь рушится.
— Я не могу продолжать убивать себя ради твоей мечты!
— Раньше это была и твоя мечта, — напоминает Джона, и когда я смотрю на него, его глаза закрыты.
Удивительно, что он еще в сознании. Внутри меня крутится чувство вины и беспокойство, что злит только сильнее. Я уже и не знаю, что он принимает. Я пресекла попытки нянчиться с ним.
— Это было до того, как мечта наполнилась ядом, Джо, — цежу я сквозь зубы. — Кстати, на какой дряни ты торчишь сегодня? Ты готов сдохнуть ради этого?
Я снова поворачиваюсь к Торрену, указывая на скрюченного в дурмане Джону.
— Ты вот это хочешь спасти?
Челюсти Торрена сжимаются, он смотрит на меня, но не на Джону, потому что знает, что я права. Уверена, в этом он тоже винит меня.
Я перевожу взгляд с Торрена на Мэйбл и вздыхаю.
— Я больше не могу этим заниматься. Простите. Но я не выдерживаю.
— Тогда не занимайся, — соглашается Хаммонд, и от его жизнерадостного тона у меня по коже бегут мурашки. Когда я смотрю на него, он улыбается. — Я разговаривал с лейблом. Мы можем тебя заменить.
У меня отвисает челюсть, и я смеюсь, но он не шутит. Он серьезен. Когда я перевожу взгляд на Торрена и Мэйбл, они не смотрят мне в глаза, отчего в груди становится тесно. Я дважды открываю и закрываю рот, прежде чем, наконец, выдавить из себя:
— И вы согласились? — Я смотрю на Мэйбл. — Хотите играть без меня?
Она поднимает на меня глаза, в которых читается гнев с оттенком печали.
— Это ты решила, что не хочешь играть с нами.
Я качаю головой. Перевожу взгляд с Мэйбл на Торрена, потом снова на Хаммонда, минуя неподвижное тело Джоны.
— Значит, ты собираешься нанять какую-то поддельную Сав Лавлесс? Чтобы исполнять песни, которые написала я? Чтобы сделать ее лидером группы, которую собрала я?