но это ты, кто ушел.
Кому из нас сейчас больнее?
Давай сделаем ставки.
Еще один раз, милый.
Еще один раз…
— Гребаный «Бессердечный город», — говорю я, будто это все объясняет.
— О, да, обожаю эту песню, — говорит Молли, и тут в ее голосе проявляются взволнованные нотки. — Слышала, Сав Лавлесс видели сегодня в кофейне в Порт-Тауне. Весь Интернет в ее фото. У парня за кассой даже взяли интервью о ее заказе.
— Что? — Мои глаза распахиваются, и я сразу тянусь к телефону.
— Да. Обычный латте и замороженный кофе с карамелью. И шесть маффинов. Странно, да? То есть, латте имеет смысл. Но карамельный замороженный кофе? По какой-то причине он просто не кричит «Сав Лавлесс — крутая рок-звезда», понимаешь?
— Нет, — качаю я головой, набирая запрос в браузере телефона, — ты сказала, что фото в сети?
Она еще что-то говорит, но я ее не слышу. Слишком занят просмотром тонны фотографий Саванны, сделанных папарацци сегодня. Их сотни, большинство из которых выглядят совершенно одинаково, лишь с небольшими отличиями в выражении лица или положении тела. И несколько увеличенных изображений того гребаного сверкающего кольца на ее руке.
Молли начинает подпевать песне, и я стискиваю зубы, пытаясь сосредоточиться на фото и выкинуть из головы слова и мелодию.
Есть несколько кадров, где на заднем плане можно увидеть меня, но изображение зернистое и не в фокусе. Целью был не я. В тот момент, когда я понимаю, что Бринн нет ни на одном кадре, мои плечи ненадолго расслабляются, но при звучании проигрыша песни снова напрягаются.
— Молли, прости, — вздыхаю я. — Лучше я пойду домой пешком.
— О… ладно. Ты хорошо себя чувствуешь? Тебе не нужен ибупрофен или еще что?
Я рад, что не слышу обиды в ее голосе. Разочарование — да, но я не задел ее чувств.
— Я в порядке, — говорю я, качая головой. — Просто устал.
— Хочешь, я тебя подвезу?
— Нет. Мне нужно прогуляться.
Я подхожу к ней и быстро целую в щеку.
— Спокойной ночи, — прощаюсь я, затем поворачиваюсь и ухожу, а проигрыш снова и снова звучит в моей голове.
Ты когда-нибудь молился за меня?
Каждый день. Каждый день.
Ты когда-нибудь молился за меня?
Каждый чертов день.
Глава 20
ЛЕВИ
— Бл*ть. — Со стоном переворачиваюсь в постели. Голова раскалывается, глаза горят.
Я никогда сильно не напивался. Выпивал одно или два пива после работы или иногда готовил себе дома «олд фешен», но никогда не смешивал два напитка (прим.: «Олд фешен» — коктейль-аперитив на основе бурбона, скотча или ржаного виски).
Обычно.
Я закрываю глаза и вспоминаю свой вечер. Как пил пиво в «СэндБар». Целовал Молли на парковке. Как оставил Молли на парковке. Выпил виски дома. Много виски. И слишком много бродил в Интернете.
Я упал в кроличью нору Сав Лавлесс и «Бессердечного города». Видео с концертов. Официальные интервью журналам. Статьи желтой прессы и блоги сплетен. Я даже читал то интервью бариста из кофейни в Порт-Тауне. Столько Саванны у меня не было с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Честно говоря, я не знаю, из-за этого или из-за похмелья я чувствую себя так, будто меня сбил гребаный автобус.
По крайней мере, я уверен, что в Интернете нет фотографий Бринн из кафе. Только великолепная и ошеломленная Саванна с проклятым обручальным кольцом на пальце.
Я стаскиваю свое отяжелевшее тело с кровати и иду в ванную. Чищу зубы и быстро принимаю душ, пытаясь прийти в себя, чтобы хоть что-то сделать. После урагана мы часто работали по субботам. Слишком много дел для пятидневной рабочей недели, и сегодня мне нужно посетить восстановительные работы района Ривер-Вью. В график мы вписываемся, но я хочу убедиться в этом воочию.
Когда я захожу в офис, Шэрон и Бринн уже там. Шэрон хмуро смотрит на экран компьютера, ее очки сдвинуты на нос, а Бринн сидит на диване в углу с книгой.
— Доброе утро, — приветствую я, кивая Шэрон, затем переводя взгляд на Бринн. — Какое сегодня слово, Босс?
— Осложнения, — отвечает Бринн, не отрываясь от книги. — Существительное. Неудобная или неловкая ситуация.
Я подхожу к кофейнику и наполняю термокружку, потом поворачиваюсь и смотрю на Шэрон.
— У известной рок-звезды возникли осложнения с окружившей ее толпой фотографов, и ей пришлось бежать со сварливым местным жителем и его умной дочерью.
Я недовольно смотрю на нее, а она смеется, и к ее смеху присоединяется смех Бринн.