— Он хорошо поработал, — хвалю я.
Она усмехается и достает из шкафа две кружки, затем ставит их на стол. Одну — передо мной, а другую — перед стулом, на котором всегда сидит. Я встречаюсь с ее суровым взглядом и готовлюсь к тому, что, как я знаю, грядет.
— Мог бы привести мою внучку, — говорит она стальным голосом.
Я медленно вдыхаю. Никакого «привет, как дела». Сразу переходит к ссоре. Ничего удивительного.
— Бринн не захотела ехать, — четко произношу я. Не считая малейшего изгиба ее бровей, нет никаких признаков того, что она меня услышала.
— Я не видела ее больше месяца.
Я киваю. Знаю, сколько времени прошло.
— Ей всего семь, — огрызается мама. — Она ребенок. Ты даешь ей слишком большую свободу в праве голоса. Она не должна диктовать, когда и как часто видеться со своей бабушкой.
Я барабаню пальцами по бедру. Наклоняю голову из стороны в сторону, пытаясь снять часть нарастающего напряжения.
— У нее есть своя голова на плечах, — констатирую я. — Я не буду принимать решения за нее.
— Она — ребенок…
— Она — человек, — прерываю я ее. — Если Бриннли с тобой некомфортно, я не собираюсь заставлять ее приезжать к тебе. Ты — моя мать, но это не дает тебе никаких прав.
Я выдерживаю ее взгляд, пока она яростно моргает. Она несколько раз фыркает, затем топает к кофейнику. Достает две новые кружки и в тишине наполняет их. Когда она ставит кружки на стол и видит две пустые кружки, которые уже принесла, снова фыркает. Оставив полные кружки, хватает пустые и несет их на кухню.
— Тебе не нужна помощь с уборкой папиного кабинета? — пытаюсь я сменить тему. Она машет рукой в мою сторону, но на меня не смотрит.
— Нет. Там одни файлы и документы. Проповеди. Какие-то заметки. Это работа для шредера.
Дальше она не продолжает. Она не перейдет к другой теме — ее мысли все еще сосредоточены на Бринн. На моей дочери и том, как я ее воспитываю. Самое странное в этом то, что моей матери не нужны отношения с Бринн. Она просто хочет что-то контролировать. Меня она больше не может держать в железной хватке. Моего отца — тоже. Она одна и ей скучно.
Я беру кружку и делаю глоток, молча наблюдая.
Кто-то может подумать, что я резок или не прав, позволяя Бринн самой решать видеться ли ей с моей матерью. Пускай. Но ее воспитывают не другие люди, а я.
А еще я знаю свою мать, и ни один из аргументов в пользу того, чтобы заставить Бринн проводить с ней время, никогда не перевесят этого знания. Пусть она моя мать, пусть она старая и одинокая теперь, после смерти отца, ну и что с того? Она все также полна осуждения, ненависти, грубости и откровенной злобы, и это не та атмосфера, в которой я хочу видеть Бринн.
Бринн сама попросила больше не видеться с моей матерью. И я буду уважать ее просьбу.
Когда мама снова обращает внимание на меня, становится ясно, что отступать она не собирается.
— Все из-за того, что я сказала о ее подружке? Да?
Я наклоняю голову набок и поднимаю бровь. Она чертовски хорошо знает, что причина не только в этом, но вишенкой на торте были ее постыдные комментарии о Кэмерон.
— А как же Ларки, — не отступает мама. — Она приезжает к ним? Хелен и Уильям не видели ее с похорон Джулианны.
Прежде чем ответить, я делаю еще глоток из кружки.
— Ларки более чем ясно дали понять, что не хотят иметь ничего общего с Бринн, если не могут диктовать, как мне ее воспитывать.
— И они правы, ты должен водить ее в церковь.
— Она ходит в церковь.
Глаза моей мамы расширяются.
— Ты ее водишь?
Я качаю головой.
— Иногда она ходит с Шэрон.
Лицо моей матери принимает убийственное выражение, полное отвращения и гнева.
— Эта женщина, — усмехается мама. — Как ты смеешь подпускать мою внучку к этой ужасной женщине…
Я хлопаю ладонью по кухонному столу, заставляя ее замолчать. Она вздрагивает и стискивает зубы, раздувая ноздри, когда смотрит на меня. Я смотрю на нее в ответ.
— Я пришел сюда не для того, чтобы меня отчитывали, — твердо заявляю я, поднимаясь со стула. — Я не просил твоего совета или мнения о том, как мне воспитывать моего ребенка. Бриннли попросила больше с тобой не видеться. Это последствия твоих действий.
Я разворачиваюсь и иду к двери, и мать спешит за мной по пятам.
— Ты воспитываешь грешницу. Ее портит компания, в которой ты ее оставляешь. У этого ребенка нет уважения! Нет дисциплины! Пожалеешь розгу — испортишь ребенка. И, Леви, ты испортил эту девочку. Она…