А потом я жалею об этом.
Бринн поворачивает к столовой, и я останавливаюсь при виде большой картины на стене. Во рту пересыхает, сердце останавливается, а глаза щиплет. Я смотрю на нее, не моргая.
— О, это мама, папа и я.
Голос Бринн доносится откуда-то сбоку, и краем глаза я замечаю движение, когда она возвращается и встает рядом со мной. Но я не отрываю глаз от семейного портрета. Не могу. Их будто приковало. Я могу умереть здесь, глядя на этот холст, и сейчас тот самый момент, когда я беспокоюсь, что попала в ад.
Я рассматриваю изображение, и хотя мне больно, взгляда не отвожу. Нездоровый интерес и склонность к самосаботажу выступают против меня единым фронтом, и я чуть не валюсь с ног от силы удара.
— Это… — я пытаюсь прочистить пересохшее горло и сформировать вопрос онемевшим языком. Сглатываю и облизываю губы, прежде чем повторить попытку. — Это их свадьба?
Ответ я знаю. Он очевиден. Леви в смокинге, а Джулианна в дорогом белом свадебном платье. В руках у нее великолепный букет. Ему соответствует его бутоньерка. Я знала, что они женаты. Леви до сих пор носит кольцо. Не это затуманило разум и вызвало нервозность.
Бринн — вот, что сбивает с толку.
На этой картине она малышка, а не младенец.
Пары нередко ждут несколько лет после рождения ребенка, чтобы вступить в брак — существует множество причин, почему это происходит постоянно, — но что-то в этом кажется важным по-другому. Зная родителей Леви и то, что я помню о родителях Джулианны, здесь что-то не сходится.
— Тебя заставят жениться на ней.
— Ни в коем случае, они так не поступят.
— Очень даже поступят.
— Неважно, чего хотят они. Я не буду этого делать.
Он выстоял? Неужели действительно им отказал, но его уломали? Может, свадьбу отложили из-за учебы в университете? Может, это было связано с недоступностью места проведения или внешним видом невесты?
Может, Джулс хотела похудеть?
Я рассматриваю ее. Выглядит красивой. В этом свадебном платье она — сущий ангел. Может, Леви сначала отказался, а потом полюбил ее. Может, был рад жениться на ней. Может…
— Да, это со свадьбы. После первого раза, как мама заболела.
Я отрываю взгляд от портрета и перевожу его на лицо Бринн. Она изучает картину с крохотной грустной улыбкой. Когда она снова говорит, ее голос звучит задумчиво, и я вспоминаю, что ей всего семь лет. Я постоянно забываю об этом. Она кажется намного старше, но она все еще ребенок.
— Мама заболела, и папа не хотел, чтобы мы оставались одни. Он вернулся сюда, и они поженились, а потом мы стали семьей.
Я с трудом сглатываю и пытаюсь осмыслить ее слова, но мой разум снова движется в замедленном темпе, и, кажется, что я ничего не понимаю. Бринн сказала не так много, но я чувствую, что вот-вот рухну под тяжестью того, о чем идет речь.
— Что случилось с твоей мамой, Бриннли?
Я задаю вопрос, но уже уверена, что знаю ответ.
— Она умерла.
— Когда?
— Два года, пять месяцев, две недели и три дня назад.
Она отсчитывает вплоть до дня, и в моей груди становится тесно от боли за нее. За Леви. Бедная девочка потеряла маму, и ей было всего пять лет?
Она сказала: «после первого раза, как мама заболела». Я снова смотрю на свадебный портрет.
Бринн было пять, когда ее мама умерла, а до этого она каждый год жила в стрессе из-за ее болезни. Даже представить не могу, как нечто подобное омрачило бы детство. Как повлияло бы на взросление. То, как Бринн ведет себя, как взрослая и серьезная, меня больше не забавляет. Мне больно. Даже искорка ее озорного юмора вызывает слезы.
Девочке пришлось слишком быстро повзрослеть.
Не в первый раз я чувствую с Бриннли такую сильную связь, что вздрагиваю. Сжимаю руки в кулаки, чтобы подавить желание дотронуться до нее и притянуть в свои объятия. Откинуть ее волосы назад и посмотреть в глаза — в глаза, точно такие же, как у ее мамы, — и сказать ей: я понимаю. Я понимаю.
На этом я решаю закончить разговор, прекратить заставлять ее заново переживать прошлое, но тут она продолжает:
— У мамы была остеосаркома. Это разновидность рака костей. Предполагаемый коэффициент выживаемости — 74 %, но когда рак вернулся, он уже был повсюду. Все произошло быстро.
Я не знаю, что сказать. Сожалею о твоей потере? Это действительно фигово? Ничего не кажется правильным. Я наблюдаю за ней, пытаясь отрыть в голове достойный ответ, когда в коридоре рядом со столовой раздаются шаги, и я знаю, кого увижу, еще до того, как его фигура нарисуется в дверном проеме.